Уже которую неделю подводная лодка ходит под ледяным панцирем. Уже который день она зависает то в одной точке, то в другой. Замерла, похожая на хищную рыбу, готовую кинуться вперед при виде достойной добычи. Внутри лодки тишина, Алышев, усевшись поудобнее в глубоком мягком кресле, впивается в новую, девятую по счету, книгу. Замполит Находкин выговаривает торпедисту Курчавину за его рыжеватую бородку, отпущенную за время плавания. Курчавин оправдывается, но Находкин отвечает:
— Сбрить, и весь конфликт!
Назар Пазуха страдает оттого, что на лодке не можно покурить. Ко всем бедам подводной жизни прибавлена еще и эта — самая невыносимая. Пазухе снится еженощно, будто бы лодка мягко толкается в причальную стенку, подаются сходни. Он стремглав летит по пирсу к проходной, а там — в душевую. Открывая свой ящик с одеждой, нетерпеливо шарит по карманам, запамятовав, в который из них положил сигареты, в который спички. Сует цигарку в зубы, ломая серники, пытается прикурить. Жадно затягивается раз, другой, третий. Тело немеет, становится невесомым, в голове сладостная пьяность. Добрые токи расходятся по спине и рукам, достигают самых кончиков пальцев…
Юрий Баляба бредит степью, бредит домом. Перед его глазами возникает сестренка. Она стоит у его кровати босая, переминается с ножки на ножку. Ночная рубашонка длинна, достает до пола, распущенные волосы тоже длинны, они мягко и пушисто покрывают плечи, спину. Подкинутая руками Юрия, взлетает «Полицька» чуть ли не до потолка, заикаясь от восторга, просит:
— Еще полетели, еще полетели!..
Юрий пытается представить себе своего Андрейку, но не может, и злится. Зато Нина приходит к нему безо всякого усилия, запросто… Он видит ее в огороде, на морковных грядках, рвущую укроп для борща. Он торопится к ней, обнимает сзади. Она, задыхаясь, требует:
— Пусти, сумасшедший, люди увидят!
— Не хай!..
Он целует ее в затылок, тычется лицом в горячую шею. Русые завитки ее волос щекочут ему щеки. Грудью он ощущает ее упругую спину, по-живому заходившие лопатки, нетерпеливые покатые плечи. Поворачивает ее к себе. Она упирается руками в его грудь, в руках щеточки укропа с успевшими зажелтеть верхушками. Он зубами хватает его из рук Нины, отбрасывает через свое плечо, впивается в Нинины шорхлые губы, до одури пахнущие укропом.
— Шо ты робишь?
— Та ничего!
— Куда ты меня волокешь?
— Не кричи… Вон туда, за кукурузу.
— Хиба тебе ночи мало?
Она обвивается плющом вокруг его тела, легко повисает на нем, подобрав ноги, чтобы не путаться ими в ботве. Лежа на горячей, мягко взрыхленной земле за охровым кукурузным леском, они присматриваются друг к другу, посмеиваются, не понимая того, что предстоит скорая разлука. И зачем печалиться заранее? Еще столько дней впереди, еще столько ночей будет отдано друг другу!
Как хорошо, что человек наделен памятью. Она, кудесница, способна воскрешать все самое для него дорогое.
Кедрачева-Митрофанова угнетает тишина, бездействие. Он неожиданно появляется в кубриках и каютах, бодря людей, тормоша их волю, сознание. Он видит, какой усталостью покрыты лица, какие тени легли под глазами. Ведь столько времени без вольного света, без воздуха, без свободы. Столько дней тоски по ледяной крупе, которая так славно сечет багровые щеки, по сырому ветру, который забирается под шинель, холодя ребра до веселого озноба. Столько дней без кочковатой, каменистой, черствой от мороза почвы, без темного ледяного неба, в котором бледными прозрачными ремнями перевиваются сияния. Огоньки судов у причала, громады каменных казарм по сопкам, чернь воды, белесь берегов, зарево электрического света над Снежногорском — городом городов, столицей столиц!..
Кедрачев-Митрофанов появляется в турбинном отделении, его зоркий глаз замечает тревожную суету и озабоченность командира БЧ-5 Волосова, инженер-капитана третьего ранга. Он улавливает растерянность на лице турбиниста офицера Буцаева, беспрекословную готовность и ожидание в глазах старшин и матросов. Командир боевой части Волосов подается к трапу, в сторону Кедрачева-Митрофанова, подходит вплотную и, перекрывая шум компрессоров и вентиляторов, начинает докладывать:
— Смирно!.. Товарищ командир…