— А правда, если бы не было войн, человечество развивалось бы медленнее?
— Не пойму тебя.
— Ты же сам говорил: опасность гибели подстегивала мысль, люди изобрели оружие, открывая при этом законы природы, законы общества. Кровь, боль, слезы рождали великих поэтов, мыслителей. Ты говорил?..
— Петь можно не только о слезах, но и о радости. Состязаться можно не только на войне, но и в завоевании, скажем, Антарктиды, космоса, морских глубин.
Юрий почему-то перевел разговор на другое:
— Максим, а мы можем повторяться? — спросил с надеждой в голосе.
— Не знаю. Вряд ли.
— Но ведь триллионы триллионов лет!.. Пускай в иных туманностях, на иных планетах…
— Мудрено…
— А ведь ты говорил, можно кинуть лучевую дорожку к какой-либо звезде и по той дорожке передать себя туда.
— Человеческие возможности безграничны.
— Почему же тогда нас с тобой не могут спасти?..
— Нетерпеливый ты. Все тебе враз вынь да положь.
Самым заметным из пришедших на лодку «новичков» считался Николай Крестопадов. Его и еще двоих торпедистов дали под начало Юрия Балябы — старшины первой статьи: не так давно он пришил третью лычку на погон. Николай служил на лодке, как говорится, без году неделя, но салагой его никто не называл, как-то не шло ему такое прозвище. Иной, случается, всю службу остается салагой, а Николай нет. То ли так себя сумел поставить, то ли еще чем взял? Широк в плечах, мускулист. Туловище огромное, головка маленькая, а шеи совсем нет: затылок плеч касается, подбородок груди. Николай боксер, чемпион города Абакана по боксу. В декабре намечались общефлотские соревнования. Все в один голос твердили: победа за Крестопадовым. Некоторые именовали Николая «крабом». Он и в самом деле со спины похож на краба: круглый весь, куцеватые кривые ноги, клешнятые, низко свисающие руки… Похоже, вся разгадка крестопадовских успехов крылась именно в его руках: непомерно длинных, жестких. Такими рычагами можно наносить заметные удары. Могучая стать Крестопадова, холодный, вроде бы даже уничижительный взгляд маленьких заплывших глаз, которые буравчиками сверлят каждого, — все это держало команду торпедистов как бы на расстоянии от него. Даже Назар Пазуха при нем как-то смущался, даже Владлен Курчавин не осмеливался похлопать его по покатому массивному плечу и сказать ему, как всем остальным, свое панибратское — «старатель». «Крабом» Крестопадова нигде не называли во всеуслышание.
Юрию Балябе новый торпедист тоже показался каким-то «неудобным». Ни робости, ни преклонения перед ним и перед его заслугами в спорте он не испытывал, но все-таки в его присутствии чувствовал себя несвободно. «Масса» — так он окрестил Крестопадова — угнетала его. Ловил себя на мысли, что всегда хочет отправить Крестопадова при распределении работ куда-нибудь в дальний закоулок отсека.
Послышалась привычная по утрам команда, передаваемая по трансляции:
— По местам стоять…
Дальше шло распоряжение: начать осмотр и проворачивание оружия и технических средств. Самая обыкновенная будничная работа на корабле. Каждый знал, где у него какие недоделки, и старался их устранить. Каждый привык придирчиво оглядывать свое место, опробовать подъемники, подтягивать крепления, проворачивать барашки, протирать приборы, крышки, убеждаться в надежности противопожарных средств.
Юрий вспомнил, что в их отсеке давно не драили латунную пластину системы пожаротушения. Обыкновенная пластинка с надписью, укрепленная под обыкновенным выключателем, похожим на тот, которым свет вырубают. Система поставлена на случай пожара, когда уже никакими средствами с огнем не совладать, включают ее, отсек заполняют специальным составом, опасность в момент снимается. Совершенно простое устройство, но весьма мудрое и необходимое. Пластина потускнела, ее требовалось почистить пастой — только и делов, как говорится.
Юрий послал Николая Крестопадова. Тот вперевалку, нехотя направился к трапу, простучал неспешно вниз по металлическим ступеням. Взял тряпку, зачерпнул из баночки пасту, принялся тереть пластину. Когда уже вся она сияла, сам залюбовался ею. Работа увлекла. Ему показалось, что вокруг пластины, у ее срезов, в тех местах, где она соприкасается с металлом стенки, набилось достаточно какой-то нечистоты. Он решил снять пластину с места и аврально все почистить, протереть, проверить. Открыл переносной ящик с инструментами, достал отвертку, отвинтил шурупы, на которые посажена пластина. Когда заново привинчивал, видимо, приналег на отвертку сильнее необходимого, она сорвалась с канавки, скользнула по латуни, оставив заметную царапину, сбила с места, провернула выключатель. Николай вгорячах и не разобрался что к чему, чертыхнулся в голос, стал прижимать второй шуруп. Через какое-то время заметил смещение выключателя, отклонение его от необходимой черты, попытался поставить на место. Но выключатель почему-то оказался неисправным, свободно проворачивался на оси: возможно, удар отвертки был настолько сильным, что сорвал его с крепления, может, виною была какая-то другая причина. Крестопадов знал, чем грозит открытый клапан прибора, и от сознания беды не собрался с волей, а пришел в растерянность, его охватила одуряющая беспомощность, когда самые простые решения не приходят на ум.