— Королева Екатерина!
Шина была настолько поражена этим участием, что не нашла других слов. Ей казалось, что королева вряд ли даже слышала о ее прибытии, не говоря уже 6 проявлении внимания и заботы.
Подчиняясь порыву, она подбежала к кровати, пощупала ткань, приложила платье к себе и огляделась в поисках зеркала.
— Как же она добра! Как это любезно со стороны Ее Величества! И как она смогла узнать, что мне нужно именно такое платье, если она даже не видела меня?
— Здесь говорят, будто французская королева умеет узнавать обо всем, что происходит во дворце, — объяснила Мэгги. — И это при том, что с виду она такая робкая, спокойная и даже не обижается, когда о ней забывают.
— Не может быть! — воскликнула Шина.
— А вот и может! На людях она так печется о Ее светлости герцогине, а когда рожала, то, как говорят, помогала произвести на свет дитя именно герцогиня.
Шина повернулась к служанке.
— Мэгги, откуда ты все это знаешь?
— А вот знаю! — фыркнула Мэгги. — Теперь-то я почти все уже знаю. Вот уж не думала, что под лестницей так любят посплетничать.
— Но ты же не понимаешь по-французски! Ты же никогда не учила этот язык!
— Ну, здесь это не помеха, — ответила Мэгги. — Зачем знать язык, если тут много шотландцев, и каждый, как муха на мед, летит ко мне, чтобы услышать последние новости из родного дома.
Заметив недоверчивое выражение на лице своей госпожи, Мэгги продолжила:
— Есть девушки, которые приехали с молодой королевой, да так и остались здесь. Есть слуги, сопровождавшие хозяев, которые прибыли с Севера и не захотели возвращаться. Здесь водятся хорошие деньги, мистрисс Шина. Хорошие деньги, хорошая еда и вообще здесь куда приятнее, чем у нас дома.
— Значит, ты уже нашла здесь друзей, — с ноткой легкой зависти произнесла Шина.
— Да, нашла, — подтвердила Мэгги. — А уж сколько я всего услышала! Можно подумать, они хотят пересказать мне за одну ночь всю историю Франции!
— Так ты говоришь, что королева принимает герцогиню де Валентинуа?
— Конечно, так оно и есть! Но ходят слухи, будто ее робость и застенчивость — это только маска, а на самом деле она желает уничтожить герцогиню и избавить короля от ее власти!
— Если она действительно этого хочет, то я ее понимаю, — сказала Шина.
Мэгги пожала плечами, чем в очередной раз удивила свою юную госпожу, решившую, что ее служанка успела много перенять у офранцузившихся соплеменников.
Впрочем, беспокойство за судьбу Мэгги мучило девушку недолго. Платье в ее руках было настолько притягательным и прекрасным, что ничего остального она в данный момент просто не замечала.
— Если его действительно прислала королева, — радостно объявила Шина, — то я могу принять его с благодарностью!
— Да, Ее Величество королева очень добра, — согласилась Мэгги. — Более того, мистрисс Шина, она желает видеть вас.
— Так она спрашивала обо мне?
— Спрашивала, — подтвердила служанка. — И когда я сказала, что вас ждет маленькая королева, служанка ответила, что Мария Стюарт отведет вас к Ее Величеству после того, как вы посмотрите за игрой короля.
Позабыв обо всех тревогах, Шина издала радостный возглас.
— Тогда поскорее помоги мне надеть это платье! Никогда не думала, что у меня будет что-то подобное — столь великолепное и изысканное! Только бы оно мне подошло!
Волноваться не стоило. Светлая кожа и рыжие волосы Шины прекрасно сочетались с белым атласом, украшенным бриллиантами и жемчугом. В платье, подаренном королевой Екатериной, Шина выглядела просто ошеломляюще. Она едва узнала саму себя в серебряном зеркале.
Мэгги попыталась было уложить ей волосы, и, хотя рыжие локоны не всегда подчинялись ее рукам, результат оказался выше всяческих ожиданий: Шина чувствовала себя настоящей королевой, не утратив при этом своего юного очарования.
Девушка даже подумала о том, что сказал бы, увидев ее теперь, граф Гюстав де Клод, если бы он нашел ее желанной этим утром. В ушах Шины до сих пор звучал его страстный голос, а на руке горели следы его горячих губ.
Утром ее мучили страх и непонятная тревога, но сейчас Шина сказала себе, что это просто смешно — бояться неизвестно чего. Не справилась бы с такой ситуацией лишь какая-нибудь деревенская простушка. Конечно, ей следовало бы отчитать графа, поговорить с ним укоризненно и серьезно, чтобы своим спокойствием унять его буйную страсть. Умная, рассудительная женщина всегда сумеет удержать мужчину на расстоянии вытянутой руки, как бы он ни горячился.
Как бы то ни было, но следовало признать, что утром этого самого благоразумия ей как раз и не хватило. Она вспомнила, как стояла с горящими щеками перед герцогом де Сальвуаром, как убежала, увидев приближающегося графа.
Как неуклюже, как наивно, как унизительно! А ведь нужно было твердо стоять на своем и гордо, высоко держать голову! Нужно было показать этому надменному герцогу, что в ее жилах течет кровь храбрых горцев, помогающая ей быть смелой и способной сдерживать свои чувства.
Повернувшись к зеркалу, Шина гордо вздернула подбородок. Это платье наверняка добавит ей смелости и уверенности в себе! Она будет спокойна, грациозна и не станет извиняться за то, в чем нисколько не виновата.
— Вы прямо-таки картинка, мистрисс Шина, — заметила Мэгги. — Ни за что бы не поверила, что такое возможно. Вас никто не узнал бы в этом платье, даже ваш родной отец!
— Именно этого я и хочу, — прошептала Шина. — Хочу, чтобы все забыли ту девчонку, которая приехала сюда вчера.
Мэгги удивленно посмотрела на свою юную госпожу, но времени на разговоры не было. В дверь постучали. Вошедший в комнату лакей напомнил Шине, что ее ждет королева Шотландии.
Девушка вышла в коридор и проследовала за слугой к апартаментам Марии Стюарт, с удовлетворением прислушиваясь к шороху шелка, ощущая тугую форму лифа и беспощадно стягивающего талию пояса.
Она заметила свое отражение в высоком зеркале, висевшем на стене в коридоре между картинами, развешанными здесь же. От нее не укрылся заинтересованный взгляд, который бросили на нее проходившие мимо некая дама и ее кавалер. Они даже обернулись ей вслед, несомненно, спрашивая себя, кто эта прекрасная юная незнакомка. Какое же это восхитительное, пьянящее чувство — осознавать, что тобой восхищаются окружающие! Это чувство Шина испытывала впервые в жизни.
Вскоре девушка достигла того крыла здания, где находились комнаты юной шотландской королевы, и едва Шина вошла, как Мария Стюарт вскочила из-за секретера, за которым что-то писала, и воскликнула:
— Вы пришли! Наконец-то! Я уже думала, что вам не передали мою просьбу.
Шина сделала изящный реверанс.
— Простите, Ваше Величество, — потупившись, произнесла она. — Я задержалась, потому что переодевалась.
— О Боже! Какое роскошное платье! — с нескрываемым восхищением произнесла Мария Стюарт и тут же, словно ей это было легче, перешла на французский:
— Восхитительно, прелестно! Где вы раздобыли такое чудо? Ведь в Шотландии таких платьев наверняка нет?
— Нет, Ваше Величество, — призналась Шина. — Я никогда не видела ничего подобного на родине. Ничего столь утонченного и изысканного. Мне его подарила Ее Величество королева Екатерина.
— Королева Екатерина?! — удивленно воскликнула Мария Стюарт. — Но тогда это не ее платье, а скорее всего одной из ее фрейлин. Не исключено, что графини де Сен-Венсен. Говорят, графиня даже не знает, сколько у нее платьев. Она носит одежду примерно такого же размера, что и вы.
— Где бы Ее Величество ни взяла это платье, я ей очень благодарна. Она, должно быть, очень добра и внимательна к окружающим, — сказала Шина, пользуясь возможностью указать одной королеве на добродетели другой.
На лице Марии Стюарт появилось какое-то странное, не вполне понятное выражение. Она как будто хотела сказать что-то, но затем передумала и сжала пухлые губки — видимо, для того, чтобы ненужные слова не слетели с них.