Все без исключения в ее части дворца, все, что относилось к государству и управлению людьми, с которыми она общалась, проходило удивительно спокойно и с неизменным успехом. Было бы глупо со стороны Шины не заметить, что государственные деятели и политики после аудиенции у герцогини были готовы продолжать служить королю с искренней преданностью и совершенной уверенностью в том, что проводимая им политика была правильной и справедливой.
— Она великая женщина, — сказал однажды кардинал одному старому и уважаемому придворному с длинной бородой.
— Гораздо больше, — еле слышно ответил тот. — Она великая королева.
Кардинал не возразил ему, а лишь улыбнулся, и Шина, стоявшая рядом и подслушавшая их разговор, ушла озадаченной и сбитой с толку.
Как церковь могла признать такое не правильное и незаконное дело, как отношения герцогини с королем? Но чем дольше она жила во дворце, тем больше понимала, в какое , безнадежное положение королева сама себя поставила. Она редко выходила из своих покоев; когда же это случалось, контраст между ее неряшливым видом и элегантностью и свежестью любовницы короля был просто ошеломительным.
Что касается общения с другими людьми, то у королевы энтузиазм вызывали лишь предсказания и пророчества ее астрологов и некромантов.
Шина узнала, что каждое утро на рассвете герцогиня совершала верховые прогулки; что она ежедневно купалась в холодной воде и ела очень мало, несмотря на то что королевский стол ломился от изобилия богатых блюд.
Королева, напротив, вела малоподвижный образ жизни.
Она неизменно полнела, и ее кожа была очень желтой. Кроме того, Екатерина очень много ела, и зачастую беспристрастному наблюдателю становилось очевидно, что ей непременно нужно принять ванну.
— Тем не менее она его законная супруга, — не раз говорила себе Шина, пытаясь убедить себя, что ее симпатии должны быть на стороне королевы.
— Вы слишком молоды, чтобы противостоять дворцовым интригам, — шептал ей на ухо маркиз, и, вздрогнув, девушка вернулась снова на землю, чтобы послушать, что он говорит.
— Меня не заботит дворец и его интриги, — резко ответила Шина. — Я здесь, чтобы служить Марии Стюарт, королеве Шотландии, моей славной королеве, и, откровенно говоря, меня больше ничего не интересует.
— Но ваша королева станет и нашей королевой, — учтиво возразил маркиз. — Поэтому вы не можете не осознавать опасностей и трудностей, которые ждут ее в будущем.
Он осмотрелся, словно удостоверяясь, что никто не подслушивает.
— Что эта ведьма наговорила вам? — спросил он шепотом.
Шина открыла глаза от удивления.
— Не понимаю, о ком вы.
— Уверен. Разве вам его не жаль? Молодой мужчина попался в паутину очень старого, но очень коварного паука, вернее, паучихи.
— По-моему, король способен о себе позаботиться, — холодно ответила Шина.
— Напротив, — возразил маркиз. — Мужчина, как воск, в руках женщины, и у короля нет шансов. Она заманила его в ловушку, когда король был еще истинным младенцем. Когда он стал маленьким мальчиком, она сопровождала его в том роковом путешествии в Испанию, куда короля и его брата отправили в качестве заложников, где с ними ужасно обращались. Одному Богу известно, на какие уловки она пошла, чтобы он ее запомнил. Но вернувшись, король шел рядом с ней и больше не оставлял ее.
Шина промолчала. Она спрашивала себя, с какой целью маркиз рассказывал ей все это, большую часть чего она уже знала.
— Разве вы не понимаете, — продолжил маркиз немного громче, — что его необходимо спасти — спасти на благо Франции.
— Но какое отношение это имеет ко мне? — удивилась Шина.
— Возможно, вам удастся то, что не удалось нам, — ответил маркиз. — Поговорите с ним. Пусть он поймет, что в мире есть и другие женщины, помимо герцогини. Вы молоды, веселы, вы как сама весна. Принесите немного света в его жизнь — молодого, танцующего света — и затмите последний луч старого солнца, которое уже давно должно было зайти.
Шина посмотрела на него с внезапным отвращением.
— Полагаю, сударь, — холодно сказала она, — что будет гораздо лучше, если я займусь лишь моими прямыми обязанностями.
Она встала, держа себя гордо и прямо, понимая, что ее собеседник гораздо выше ее и что ее голос немного дрожит от волнения. Маркиз тоже встал.
— Королева будет огорчена, — сказал он. — Думаю, она надеялась на ваше сочувствие и понимание той невыносимой ситуации, в которой она находится. Она очень одинока, у нее так мало друзей.
Шину неожиданно тронули эти слова. Она всегда сильно переживала при мысли о том, что кто-то несчастен и одинок.
— Уверяю вас, сударь, — быстро ответила она, — что я крайне признательна Ее Величеству за великую доброту ко мне, за превосходные платья, которые она мне подарила, и за се приглашение стать ее гостьей. Мне бы не хотелось, чтобы она считала меня неблагодарной.
— Лишь этого она и просит от вас, — сказал маркиз. — Немного благодарности и, возможно, дружелюбия. Смею ли я передать Ее Величеству, что вы придете к ней сегодня в половине четвертого?
— Я приложу к этому все усилия, — ответила Шина. — Если только моя королева не потребует моего присутствия.
— Я уверен, что Ее Величество королева Екатерина может рассчитывать на вас, — сказал маркиз.
Он замолчал. Шина сделала реверанс и отошла в сторону. Когда она обернулась, то еще смогла рассмотреть его лицо, и у нее возникло чувство, что маркиза удовлетворил разговор с ней. Она ожидала, что он будет расстроен и раздражен ее бескомпромиссным отношением.
Что же все это значило? Почему он решил поговорить с ней? И почему так настаивал, чтобы она перешла на сторону королевы в этом поединке между двумя главнейшими жен' шинами в стране?
Это все настолько смешно, думала Шина. Что она могла сделать как для одной, так и для другой женщины? Она не хотела принимать ничью сторону. Несмотря на это, ей никак не удавалось избавиться от мысли о том, что королева во многом виновата сама. Все-таки это ее вина, что король ушел — следует это признать — к красивой и умной герцогине.
Шина думала то же самое, когда немного позже отправилась в покои королевы. Там, где распоряжалась герцогиня, пахло свежестью, окна были открыты, а в огромных вазах благоухали цветы. В той части дворца, где жила королева, не хватало воздуха, было всегда неуютно и грязно, а также пахло ладаном и другими резкими ароматами, которые наводили на Шину тревогу. Цветов здесь не было, вместо них бросалось в глаза огромное количество зажженных свечей, освещавших королевские апартаменты даже днем.
Королева Екатерина носила огромное количество драгоценностей, но подбирались они настолько не правильно, без всякого вкуса, что ими было трудно любоваться, поскольку они совершенно не гармонировали друг с другом. Ее платье также украшали великолепные драгоценные камни, и оно выглядело слишком вычурным по сравнению с классической красотой платьев герцогини, белых с черной отделкой, которые были не только изысканно сшиты, но и не имели ни единого пятнышка.
Королева вместе со своей любимой фрейлиной сидела возле большого камина, от которого в комнате было невыносимо жарко. Шина сделала низкий реверанс, и королева протянула руку и положила ее на плечо Шины.
— Я рада видеть вас, мое дитя. Маркиз сказал, что не уверен, придете ли вы, но я надеялась, что вам все-таки удастся ненадолго покинуть вашу госпожу, чтобы мы могли поближе познакомиться.
— Ваше величество очень любезны, — ответила Шина, стараясь не думать о том, что рука королевы слишком тяжела для ее возраста и что причина жировых складок чуть ниже подбородка — огромная ваза с конфетами, которая постоянно стояла возле нее. Почти год назад Екатерина родила десятого ребенка, и ее фигура сделалась неуклюжей и бесформенной от частых беременностей.
— Садитесь, мистрисс Маккрэгган, — величественным тоном сказала королева. — Я хочу поговорить с вами.