– Привет, – произнесла Флоранс, сознавая, в каком неприглядном виде явилась. – Добро пожаловать домой.
– Спасибо, – натянуто улыбнувшись, ответил Джек.
Флоранс ощутила громадное расстояние между ними. Это совсем не напоминало теплую встречу, на которую она надеялась.
– Итак… – немного заплетающимся языком произнесла Белинда.
Сколько же шерри успела выпить эта женщина? Вчера у нее на глазах Белинда почти на треть опустошила бутылку «Лафройга», любимого виски Джека.
Джек молчал. Флоранс подошла к двери, намереваясь выйти в коридор. Ей не хотелось показывать собственную подавленность.
– Мне надо переодеться.
– И что ты собираешься делать? – снова вклинилась в разговор Белинда.
– Я уже говорил тебе, – вздохнул Джек.
– Пусть ты и установил закон, но мой юрист утверждает, что у меня есть право.
– Белинда, ради бога, уймись! У тебя есть лондонская квартира. Ты всегда ненавидела этот дом.
– Не стану вам мешать! – выпалила Флоранс и выскочила из кухни.
Уже на лестнице она услышала звук, напоминающий удар тарелки о стену. Следом донесся сердитый крик Джека.
– Черт и трижды черт! – пробормотала Флоранс. – Если она угробила мой кекс, я готова ее прибить.
Глава 11
Флоранс сидела в кладовке на неудобной раскладушке и сердито смотрела сквозь залитое дождем стекло на холм, где совсем недавно растянулась. Эта жуткая раскладушка стояла у самого подоконника, отчего колени упирались в него. Досада, испытываемая Флоранс, вызывала желание отколотить Белинду, но вместо этого она лупила по подушке. Джек поступил с ней нечестно. Он должен был рассказать о жене. Флоранс задевало, что он утаил существование этой чертовой Белинды, причем не только от нее, но и от Элен. Та ничего не знала.
В дверь тихо постучали. Флоранс не отозвалась. Через несколько мгновений дверь распахнулась. Вошел Джек. Сесть рядом с Флоранс он не мог – не хватало места. Пришлось стоять. Она продолжала смотреть в окно, но уже не воспринимала увиденное. Только слышала, как быстро бьется сердце.
– Я очень сожалею, что так вышло, – хрипло произнес Джек.
– Ты о чем?
– Об этой чертовой сумятице.
– Ты имеешь в виду кекс? – со всей надменностью, на какую была способна, спросила Флоранс.
Она слышала, что Джек едва не рассмеялся, но сумел удержаться.
– Да, кекс. И вообще…
– Лучше расскажи мне.
– О Белинде?
Флоранс повернулась к нему и, не желая сдерживать гнев, ответила:
– Разумеется, о Белинде, черт бы ее побрал! А ты думал, я спрашиваю тебя о стоимости сосисок?
– Мы не покупаем сосиски. Их нам приносит Глэдис.
Флоранс вскочила на ноги.
– Не смешно, Джек! – со злостью и досадой крикнула она.
– Прости.
– Поздно.
Оба замолчали. Флоранс шумно дышала, а в ее голове, перебивая друг друга, звучали голоса Джека, Белинды, Элен и ее собственный.
– Послушай, мы не можем говорить в этой душегубке. Идем прогуляться. Обещаю рассказать тебе все.
– Там дождь, – буркнула Флоранс.
– Он слегка моросит. Пойдем.
– Ладно, пойдем. Но сначала я переоденусь и хотя бы немного высушу волосы.
Прежде, когда она спала в гостевой комнате, тишина казалась ей мягким одеялом, защищавшим от любого вторжения. Мысль о том, что Джек всего в нескольких шагах, успокаивала. Теперь все ощущалось по-иному.
Чтобы не вымокнуть, идя по высокой траве к заливному лугу, они выбрали другое направление, двинувшись по усеянной желудями дорожке. Оба молчали, и молчание становилось тягостным. «Пока я на него не смотрю, я в безопасности», – мысленно твердила себе Флоранс, предоставляя начало разговора Джеку. В конце концов, ее не касалось, сколько у него жен – одна или пять в разных местах. Они с Джеком всего лишь друзья, и он ей ничего не должен, хотя ее сердце и болело от невыразимого ущерба, нанесенного вторжением Белинды в их мирную жизнь.
– Мы с Белиндой поженились совсем молодыми, – наконец нарушил молчание Джек. – Бурный роман. Мы даже не успели узнать характер друг друга. Конечно, любой брак не без изъянов, и в нашем они начали проявляться очень рано.
Джек замолчал. Ветер шелестел в листве. Звук был пронзительно грустным: одиноким, опустошенным, похожим на состояние Флоранс.
– Продолжай, – сказала она.
– Оглядываясь назад, должен признать, что от семейных неурядиц я с головой ушел в работу. Все больше времени проводил здесь и в других частях страны, а когда началась война, то и во Франции. Пропасть между нами становилась все шире, и каждый справлялся с этим по-своему. Белинда предпочла остаться в Лондоне, ведя богемную жизнь с великосветскими подругами и своим любовником Гектором.