– Откуда он взялся? Изначально, я имею в виду? – не отставал Бевьер. Арсианец любил докапываться до первопричин.
– Мне-то почем знать? Меня тогда еще не было. Спроси у Беллиома.
– Меня интересует не столько то, откуда взялся Клааль, сколько то, на что он способен, – сказал Спархок, вынимая Беллиом из кошеля, висевшего на поясе. – Голубая Роза, – сказал он, – думается мне, должны мы поговорить о Клаале.
– Сие было бы неплохо, Анакха, – ответил камень, вновь завладевая Вэнионом.
– Откуда он – или оно – взялся?
– Ниоткуда, Анакха. Подобно мне, Клааль был всегда.
– Что он – или оно – такое?
– Необходимость, Анакха. Не желал бы я оскорбить тебя, однако необходимость существования Клааля непостижима твоему разуму. Богиня-Дитя дала уже достаточное тому толкование – сообразно ее способностям.
– Ну знаешь ли! – фыркнула Афраэль. Слабая усмешка тронула губы Вэниона.
– Не гневайся на слова мои, Афраэль. Воистину, при всей твоей ограниченности я все же люблю тебя. Ты еще молода, однако лета принесут тебе мудрость и понимание.
– Так не годится, Голубая Роза, – предостерегла Сефрения.
– Что ж, хорошо, – вздохнул Беллиом. – Приступим к делу. Истинно, как сказала тебе Афраэль, Клааль был изгнан старшими богами – хотя дух его и поныне таился в самых камнях сего мира, равно как и прочих миров, сотворенных мною. Более того, что старшие боги сделали, то могли они также и переделать, и заклятие, коим возвращен Клааль, вплетено было в заклятие, коим был он изгнан. Видимо, некий смертный, искушенный в заклятиях старших богов, обратил вспять заклятие изгнания – и Клааль вернулся.
– Можно ли его уничтожить?
– Сие не «он» и не «оно», Анакха. Клааль есть Клааль. Нет, Анакха, Клааль не может быть уничтожен, не менее, чем могу быть уничтожен я. Клааль вечен.
Сердце Спархока упало.
– Похоже, нам грозят серьезные неприятности, – пробормотал он, обращаясь к своим друзьям.
– В некоторой мере сие моя вина. Так увлечен был я рождением новой моей дочери, что внимание мое отвлеклось от всегдашних моих обязанностей. Всегда имею я обыкновение, сотворяя новый мир, изгонять из него Клааля. Сие же дитя привело меня в такой восторг, что я все откладывал и откладывал изгнание. Затем столкнулся я с красной пылью, что заключила меня в темницу, и обязанность изгнать Клааля легла на старших богов. Поскольку сами они несовершенны, то и изгнание, ими осуществленное, оказалось несовершенным, и так Клааль получил возможность вернуться.
– С помощью Киргона? – мрачно уточнил Спархок.
– Заклятие изгнания – и возвращения – Клааля стирикское. Киргон не мог произнести его.
– Значит, это сделал Кизата, – заключила Сефрения. – Он наверняка мог знать заклятие. Не думаю, правда, что он сделал это по доброй воле.
– Скорее по принуждению Киргона, матушка, – сказал Келтэн. – В последнее время дела для Киргона и Заласты оборачивались не лучшим образом.
– Но призвать Клааля!.. – Афраэль содрогнулась.
– Люди в безнадежном положении совершают безрассудные поступки, – пожал плечами Келтэн. – Думаю, это относится и к богам.
– Что же нам делать с Клаалем, Голубая Роза? – спросил Спархок.
– Ты ничего не в силах сделать, Анакха. Отменно управился ты с Азешем и, вне всяких сомнений, так же отменно управишься с Киргоном, однако против Клааля ты бессилен.
– Значит, мы обречены, – упавшим голосом пробормотал Спархок.
– Обречены? Конечно же нет, Анакха. Отчего ты так легко падаешь духом и поддаешься безутешности, друг мой? Я не стану принуждать тебя сражаться с Клаалем. Сие мой долг. Клааль причинит нам некоторые хлопоты, как то в обыкновении Клааля. Затем, как было заведено, мы с Клаалем встретимся в поединке.
– И ты изгонишь его?
– Сие никогда не ведомо заранее, Анакха. Заверяю тебя, однако, что приложу я все силы, дабы изгнать Клааля, – так же, как и Клааль приложит все силы, дабы изгнать меня. Поединок между нами лежит в будущем, а будущее, как я часто говорил тебе, сокрыто для всех. Однако же выйду я на поединок уверенно, ибо всякое сомнение ослабляет решимость, а робкая неуверенность отягчает дух. В битву надлежит идти с легким сердцем и радостною душою.
– У тебя склонность к нравоучениям, Творец Миров, – с легким ехидством заметила Афраэль.
– Не вредничай, – мягко укорил ее Беллиом.
– Анакха!
Это был Гхворг, бог убийства. Великан шагал по тронутому инеем лугу, оставляя темные следы на морозно-серебристой траве.
– Я слушаю слова Гхворга, – ответил Спархок.
– Это ты призвал Клааля? Ты думаешь, Клааль поможет нам причинить боль Киргону? Это плохая мысль. Прогони Клааля.
– Это сделал не я, Гхворг, и не Камень-Цветок. Мы думаем, что это Киргон призвал Клааля, чтобы причинить нам боль.
– Камень-Цветок может причинить боль Клаалю?
– Мы не знаем. Сила Клааля равна силе Камня-Цветка.
Бог убийства присел на корточки на стылом дерне, громадной лапой почесывая косматую морду.
– Киргон – ничто, Анакха, – проворчал он бесцеремонно. – Мы можем причинить боль Киргону завтра – или потом. Мы должны причинить боль Клаалю сейчас. Мы не можем ждать потом.
Спархок опустился на одно колено.
– Твои слова мудры, Гхворг.
Губы Гхворга раздвинулись в чудовищном подобии ухмылки.
– Это слово не в ходу у нас, Анакха. Если Кхвай скажет: «Гхворг мудр», я причиню ему боль.
– Я не хотел вызвать твой гнев, Гхворг.
– Ты не тролль, Анакха. Ты не знаешь наших обычаев. Мы должны причинить боль Клаалю, чтобы он ушел. Как мы сделаем это?
– Мы не можем причинить ему боль. Только Камень-Цветок может прогнать его.
Гхворг, оглушительно зарычав, хватил кулаком по мерзлой земле.
Спархок поднял руку.
– Киргон призвал Клааля, – сказал он. – Клааль вступил в союз с Киргоном, чтобы причинить боль нам. Мы причиним боль Киргону сейчас, не потом. Если мы причиним боль Киргону, он побоится помогать Клаалю, когда Камень-Цветок причинит боль Клаалю и прогонит его.
Гхворг задумался.
– Твои слова хороши, Анакха, – сказал он наконец. – Как мы можем причинить боль Киргону сейчас? Спархок быстро прикинул.