– Нет, я хочу сказать, что ты очень аппетитно выглядишь, когда радуешься книгам. Лучше этого вида нет ничего, честно.
– Это ты меня ещё не видел в том нижнем белье, которое я предвкушаю в моей гардеробной.
– Мы можем сейчас же наверстать упущенное, – тут же предложил он.
– Не забывай, что мы брат и сестра, а у дома наверняка есть глаза и уши.
– Фицджоны живут в мансарде и придут только по нашему звонку, – напомнил Себастьяно. – И пользуются они только чёрной лестницей. – Он прижался губами к одному чувствительному месту у меня под правым ухом. – Я могу посмотреть, какое мужское бельё поджидает меня в моей гардеробной, и тогда мы могли бы устроить модное дефиле при свечах.
– Хм, – расстроилась я. – Ты только посмотри! – продолжала я с негодованием. – На титульном листе даже нет её имени! Только «от автора романа «Разум и чувство». Это была книга Джейн Остин, вышедшая в свет раньше. Но «Гордость и предубеждение» была написана раньше. Вот только её опубликовали лишь после того, как Остин прославилась с «Разумом и чувством».
– Да, жизнь порой несправедлива, даже к успешным авторам. Но так или иначе мистер Дарси всё-таки увидел свет и за двести лет своего существования растопил миллионы женских сердец. – Себастьяно опять поцеловал меня, на сей раз настойчивее. – Ну, как смотришь на мою идею? – Он перешёл на итальянский, отчего у меня всегда слегка подламывались колени. Когда мы разговаривали, мы часто переходили с немецкого на английский или итальянский и обратно, в зависимости от того, где находились, но в минуты нежности или страсти итальянский просто подходил лучше всего.
– Но мы же собирались искать записки, – напомнила я, но это прозвучало не очень убедительно. Честно говоря, мне очень хотелось устроить модное дефиле при свечах.
– Я думаю, одну из них мы только что нашли, – Себастьяно и сам был поражён. Он нагнулся и поднял с пола сложенный вдвое лист бумаги, должно быть, выпавший из «Гордости и предубеждения», когда я жадно её перелистывала.
Он развернул листок.
– Хосе тебя знает очень хорошо. Как видно, он ничуть не сомневался, что ты сейчас же набросишься на эту книгу.
– Ну, да, я ему как-то рассказывала, что я фанатка Джейн Остин. И что он пишет? – Я заглянула ему через плечо. – О, боже мой, да это более чем скупо!
– И кроме того, сильно зашифровано. – Себастьяно с серьёзным лицом пробежал короткие и на первый взгляд бессвязные заметки, оставленные нам Хосе. Прочитать их можно было быстро – и это невзирая на его катастрофически неразборчивый почерк.
Не упускать из виду: мистер Стивенсон и мистер Тёрнер.
Важно: мистер Скотт.
Использовать общественные поводы – как можно больше. Встречать влиятельных людей и толковать знаки.
– Ну круто, – скептически заметила я. – Это нам суперски поможет.
– По крайней мере, мы знаем, с чего нам начинать, – сказал Себастьяно.
– И с чего? Найти этого мистера Скотта?
– Нет, это мы сделаем завтра. Я думаю скорее об общественных поводах. С ними мы можем начать прямо сейчас.
– Сейчас? Среди ночи?
– О, я думаю, и в эту эпоху есть множество клубов, где и после полуночи много чего происходит. Но прямо сейчас я думаю скорее о чём-то вроде маленькой частной вечеринки. Совсем неподалёку, в твоей гардеробной. Что ты думаешь на сей счёт, piccina? – Он поцеловал меня в кончик носа. – Прихватим с собой херес и запрёмся изнутри.
Меня не пришлось уговаривать.
Ночью мне опять снилось падение в бездонную шахту. Я падала и падала, а глубоко внизу меня подстерегало безымянное зло, которое питалось временем. Оно заглатывало минуты и часы с такой же ненасытностью, как дни и годы. Целых эонов ему было мало, он хотел получить всё. Его алчность не знала границ, его тёмная глотка всасывала ход времени и уничтожала при этом всё живое.
Странные картины летали вокруг меня, они расцветали как цветы, но снова исчезали, прежде чем я успевала их рассмотреть. Мне оставались лишь чувства, догадки и страхи, настолько далёкие от твёрдого знания, как Земля от центра галактики.
– Теперь ты видишь, с кем мы сражаемся? – прошептал мне чей-то голос из Ниоткуда. – Мы должны его остановить, пока он не поглотил всё.
Задыхаясь, я очнулась из сна и, ничего не понимая, таращилась в сумерки, которые меня окружали. Прошло несколько секунд, прежде чем я сориентировалась. Я сидела одна в моей Барби-кровати с пологом, в 1813 году. Себастьяно своевременно удалился в свою собственную спальню в соседней комнате. После нашего маленького показа мод мы пришли к единому мнению, что нам лучше спать отдельно, потому что мы не могли рисковать своей маскировкой.