– Да, – ответил Мэллоу, несколько удивленный проницательностью Карэнби.
– А с чего ты взял, что я смогу что-то объяснить?
Катберт посмотрел на свою сигарету.
– Я спросил вас на случай, вдруг вы знаете, – мрачно сказал он. – Откровенно говоря, мне показалось, что миссис Октагон считает, будто вы как-то причастны к убийству.
Карэнби даже не удивился, просто невозмутимо курил.
– Я не совсем понял.
Молодой человек рассказал, как миссис Октагон спросила его, вернулся ли граф на континент, а потом выдала соответствующее замечание.
– Может, конечно, я чересчур подозрителен, – сказал он. – Но это предполагает…
– Именно, – сурово перебил его пожилой джентльмен. – Ты быстро сложил два и два. Изабелла Октагон так меня ненавидит, что с удовольствием увидела бы меня на виселице. Я не удивлен, что она меня подозревает.
– Но какими мотивами она может…
Карэнби отложил в сторону длинную трубку и тихо рассмеялся себе под нос.
– О, она уцепится за любой подходящий мотив. Но одного понять не могу – почему она обвиняет меня именно сейчас. У нее было полно возможностей в предыдущие двадцать лет – после смерти мисс Сол, к примеру.
– Она не то чтобы обвиняет вас…
– Нет, такая женщина напрямую обвинять не станет. А тут, конечно – ее сестра убита только вчера, и есть возможность устроить мне неприятности. Но, боюсь, миссис Октагон разочаруется, хотя она и долго ждала возможности отомстить.
– Отомстить? Сэр, не забывайте, она мать Джульет.
– Очень надеюсь, что Джульет пошла не в нее, – едко заметил лорд Карэнби. – Говоря откровенно, Катберт, я не понимаю, почему миссис Октагон вообще согласилась на твою помолвку с ее дочерью, зная, что ты мой племянник.
– Не понимаю, – беспокойно ответил Мэллоу, с тревогой глядя на дядю.
Карэнби ответил не сразу. Он встал и с трудом зашагал по комнате, тяжело опираясь на трость. Мэллоу предложил было руку, но дядя раздраженно отмахнулся. Когда старик снова сел, он серьезно посмотрел на племянника.
– Ты любишь эту девушку?
– Всем сердцем и душой.
– А она тебя?
– Конечно. Мы созданы друг для друга.
– Но миссис Октагон…
– Я не люблю миссис Октагон и никогда не любил, – порывисто сказал Мэллоу, – но мне наплевать на ее мнение. Я женюсь на Джульет, как бы она вам ни мстила. Хотя почему она надеется насолить вам, мешая моей свадьбе, я понять не могу.
– Я могу объяснить в двух словах, – сказал Карэнби и процитировал Конгрива[5]: «В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!»
– О, – Мэллоу даже сигарету уронил. Вся история открылась в одной цитате.
– Джентльмен о таких вещах говорить не должен, – резко сказал Карэнби, – и много лет я держал язык за зубами. Но поскольку миссис Октагон это не помешало нанести мне удар через тебя и на кону стоит твое счастье и счастье твоей любимой девушки, я расскажу тебе – насколько сам это понимаю, – почему эта женщина поступает так.
– Пожалуйста, сэр, – Катберт приготовился слушать.
– Около двадцати лет назад, – сказал Карэнби, сразу переходя к сути дела, – Изабелла и Селина Лоах были хорошо известны в свете. Они были дочерями сельского сквайра – вроде бы из Кента – и произвели своей красотой сенсацию, когда приехали в город. Я влюбился в Селину, а Изабелла – прости уж мое тщеславие – в меня. Из-за меня она возненавидела сестру. Я бы женился на Селине, но ее отец, который был в затруднительном положении, хотел выдать ее замуж за богатого американца. Изабелла, чтобы разлучить нас с Селиной, поддерживала отца. Как уж там они ее уговаривали, я не знаю, но Селина внезапно изменила отношение ко мне. И в пику ей – можешь считать меня слабым, Катберт, но тогда я был сущим дураком – я помолвился с молоденькой певицей. Ее звали Эмилия Сол, я думаю, в ней была еврейская кровь. Она мне нравилась, а у нее надо мной была чудесная власть. Я сделал предложение, и она его приняла.
– Но если вы по-настоящему любили мисс Лоах…
– То я должен был оплакивать нашу любовь. Я уже сказал, что я был дураком, кроме того, мисс Сол очаровала меня. Селина была холодна, Эмилия очаровательна, а я слаб. Я заключил помолвку с Эмилией, а Селина, насколько я слышал, решила выйти за своего богатого американца. Думаю, она злилась на то, что я так быстро ее забыл. Но тут была ее вина, не моя…
Катберт посмотрел на свои модные ботинки.
– Если бы я любил Селину, – медленно проговорил он, – я бы остался ей верен и женился бы на ней, несмотря на противодействие ее отца…
– …и ее сестры Изабеллы, то есть миссис Октагон. Не забывай об этом, Катберт. И я вряд ли мог бы сбежать с девушкой, которая поверила всем грязным сплетням обо мне.
5
Уильям Конгрив (1670–1729) – английский драматург эпохи классицизма, стоявший у истоков британской комедии нравов и прозванный «английским Мольером». Приводится цитата из его трагедии «Скорбящая невеста».