Я замотала головой. Вот сколько лет пытаюсь избавить моего мужа от багажа юности, а он все равно прорывается время от времени.
Мишка заржал, верно расшифровав мои гримасы.
- Потанцуем? - Вдруг предложил он.
- Наше любимое? - улыбнулась я.
- Ага...
И вот по комнате плывет аргентинское танго, а мой самый лучший партнер надежно крутит меня в своих сильных руках. Кровь вскипает от этой сконцентрировавшейся в трех минутах музыки страсти, огня, борьбы, поражения и победы. А все вместе - это любовь, потому что без любви танго не будет живым и будоражащим кровь. Да, любовь без страсти пресная и скучная, но и страсть без любви разрушительна по своей сути. Мы танцуем нашу любовь, нашу страсть, нас сжигает огонь наших чувств, и мы возрождаемся из пепла обновленными и молодыми. Пусть не телом, но нашими душами...
Заканчивается танец, а любовь и страсть только начинают жизнь. И не три минуты, а гораздо, гораздо дольше...
Значительно позже, утолив сначала телесный голод, а потом, наскоро перекусив остывшим мясом и чуть перестоявшим салатом, мы перебираемся в спальню, оставив в кухне и гостиной некоторый разгром. А что вы хотели? Полтора месяца воздержания как-то мало оставляют времени на раздумья об аккуратном использовании дивана, кресел, ковра, журнального столика и прочих предметов обстановки, подвернувшихся под руку или под ногу. По-моему мы даже что-то разбили... Завтра уберу.
И тут в гостиной начинает звонить телефон. Старая детская песенка. 'Папа может, папа может все, что угодно...' Это у Потапыча такая мелодия на Сережку... Я подрываюсь с кровати и бегу в комнату. Телефон обнаруживается в кармане брюк, которые каким-то образом висят на торшере. Как они туда попали? Возвращаюсь в спальню и расталкиваю задремавшего и слегка похрапывающего мужа.
- А? Чего? - Вскидывается он спросонья.
- Сын звонил. Может, с внуком что? Перезвони ему.
- А чего сама не ответила? - Бурчит недовольно Мишка.
- Ты сам запрещаешь отвечать по твоему телефону!
- И правильно запрещаю, - соглашается муж. - Ещё на какого бандита нарвешься, а мне тебя спасать придется.
Я пытаюсь возмутиться, но тут сын отвечает. Потапыч включает громкую связь.
- Че стряслось, сына? С Мишуткой что-то?
- Не, с ним все нормально, спит давно. Бать, а ты что делаешь?
- Сплю.
- Где?
- В кровати.
- В какой?
- В обычной.
- Один?
- Нет.
- А с кем?
- Что значит 'с кем'? Сына, а ты не оборзел часом?
- Не оборзел. Мать знает?
- Про что?
- Про тебя.
- А чего ей надо знать?
- Что ты спишь в чужой кровати неизвестно с кем.
- Чего-то, сына, я тебя сейчас не понял.
И тут я начинаю дико ржать.
- Ма, ты тоже там? - Голос у Сережки переполнен паникой.
- А где ей ещё быть? - Потапыч начинает закипать.
- А вы оба где?
- Дома мы! За стеной! - орет уже в голос муж.
- Упс... Я вам завтра позвоню. Спокойной ночи.
Звонок прерывается, и Потапыч раздраженно отбрасывает телефон.
- Ты что-нибудь поняла?
- Ага, - киваю я, вытирая выступившие слезы. - Сережка решил, что ты у любовницы ночуешь. Вот, а когда мой смех услышал, то предположил, что или я примчалась разборки устраивать, или мы тройничок замутили,. Хотя... нет, при разборках я бы так не смеялась. Точно про разврат подумал!
У Мишки отвисает челюсть.
- Чего он решил? Тройничок? Разврат? Это он про отца с матерью такое сочинил? Давно я его не порол.
- Ты его ни разу не порол, - уточняю я.
- Оно и видно. Это ж надо, - крутит головой муж, - какая только хрень людям в головы не лезет. Любовница у меня! Вот же ж фантазия у нашего сына. Это все ты виновата!
- Я причем? - Нипочем не признаюсь в своих подозрениях, а то он надо мной весь остаток жизни издеваться будет.
- А пока я по командировкам мотался, ты нашему пацану сказки на ночь читала, вот у него ум за разум и цепляется. Нет, чтобы серьезные книги изучать, - зевает Потапыч во всю глотку. - Ладно, спать давай, а то мне завтра нашему сидельцу завтрак везти надо будет.
- Чего это он наш? Он исключительно твой.
- Не, моим он был, пока я тебе все не рассказал. И так мучился сколько времени.
- А чего мучился?
- Сюрприз хотел сделать, а врать тебе не могу, не получается. Вот и решил ничего не говорить, чтобы потом не завраться окончательно, - голос у Мишки становится все тише и тише. Он засыпает.
Я лежу на боку, прижатая крепкой рукой к горячему телу моего мужчины, тихо улыбаюсь и слушаю мою музыку. Она наполняет мою душу светом, теплом и счастьем. Декабрьская метель аккомпанирует мне легким перестуком льдинок и нежными переливами ветра. Нет, декабрь замечательный месяц и погода такая уютная. Под неё так здорово танцевать...