И почему он казался немного спокойней, когда танцевал с Эдом? От холода все уже просто онемело, поэтому Эд сдвинул лед и снова опустил голову на подушку. После нескольких минут без сна он сдался. Приподнялся, включил свет возле кровати, нащупал боксеры и вышел в гостиную посмотреть телевизор.
По дороге он споткнулся о корзину для белья полной одежды и выругался. Хромая, осторожно преодолел путь до гостиной в темноте, где повозился немного с лампочкой, вспомнил, что забыл ее поменять, вздохнул и включил верхний свет. Но и тут лампочка перегорела. Эд снова чертыхнулся и направился к выключателю возле входной двери.
Когда, наконец, зажегся свет, он легко пробрался сквозь груду вещей на диване, слегка удивился, обнаружив там туалетную бумагу и там же заметив пульт. Эд улегся поверх чистого белья. Он так и не нашел время, чтобы убрать его в шкаф. Потом лежал и бесцельно переключал каналы, пока не остановился на рекламном ролике набора подушек и матрасов из пены с эффектом памяти, с удивлением заметив, что светловолосый мужчина-модель неожиданно вызвал эрекцию.
Боль измотала и ослабила его, поэтому на мастурбацию не осталось сил, и когда на экране мужчина сменился женщиной, Эд вернулся к мыслям о танцах и Лори.
Каким-то образом за этот вечер он смягчился по отношению к Лори. Даже когда тот сначала выгнал его без причины, а затем вернул и стал обучать кубинским движениям с таким рвением, будто навсегда лишится сна, если не научит. Он все еще думал о Лори как о снобе. Богатый испорченный сноб, который постоянно стоял на его пути. За исключением… ну, кроме того, что он немного важничал, но не был снобом во время занятия. Он был просто другим, вот и все. Лори нервничал, но не был высокомерным, как раньше о нем думал Эд. Было приятно, что он решил дать уроки Эду. Как только они начали, и Лори «вытащил кукурузный початок из своей задницы», то сразу стал довольно забавным. И милым.
Конечно, не типаж Эда. Даже близко нет. Но Лори менялся в процессе проведения урока танцев. Он хорошо ладил с парами — странно нервничал, но все равно ладил; и был восхитителен, когда учил Эда всем этим восьмеркам бедрами. Нужно признать, Лори был лучше любого тренера, который был у Эда на поле — а у Эда были чертовски хорошие тренера. Лори пробуждал желание сделать все правильно, а не для того, чтобы доставить удовольствие ему. Но Эд и сам стремился угодить Лори. Поэтому, когда они исполняли последний танец, все, о чем он мог думать — как хочет снова вернуться и танцевать.
Эд выключил телевизор и свет и направился обратно к кровати. Взяв пакет со льдом с подушки, бросил его на грязную тарелку поверх стопки журналов на тумбочке. Ему потребовалась секунда убедиться, что конструкция не рухнет. Когда повернулся на бок, в глаза бросилась внушительная куча барахла. Она беспорядочно свисала из открытой двери шкафа и угрожала в любой момент рухнуть на пол. Взгляд зацепился за пару бутсов и замер на них в течение долгого времени.
Да, преподавание в Центре было комфортным и приятным, но танцы с Лори — в разы лучше. Разница была существенной: с одной стороны —объяснять и показывать, как правильно отжимать вес, с другой — самому потеряться в чем-то. Преодолеть все трудности и достичь успеха. Бороться со своим телом и наблюдать, как с каждой новой попыткой и новым движением он стремительно прогрессирует. А еще, танцы — это весело, действительно весело. Особенно танцы с Лори, и их мелкие пикировки. Когда у него получилось сделать правильное движение бедрами, он почувствовал внутри себя гул, которого не было со времен «Дровосеков». Как будто ты пять лет ел пластмассовую пиццу и уже привык ко вкусу, а тут кто-то сунул под нос пиццу по-чикагски[4]. Он хотел большего.
Почему, черт возьми, таких ощущений не возникало, когда он брал уроки с мамой?
Взгляд затуманился, когда он вспомнил о Лори в своих руках, как касался его, наблюдал за движения его тела. Он был хорош, действительно хорош — это все, что мог сказать Эд. Лори танцевал с изысканной легкостью. Творил красоту своим телом. С Лори все было иначе.
Черт, неужели это все из-за того, что Лори мужчина? Эд никогда не танцевал с мужчиной так, как танцевал сегодня с Лори. Конечно, он танцевал с мужчинами в клубах, но то едва можно было назвать танцами, скорее потирался членом, а не крутил восьмерки бедрами. А кто так не делал? Но он никогда не танцевал с мужчиной раньше. Никогда не держал руки мужчины, никогда не держал руку на талии мужчины, никогда не вводил его в поворот и никогда не встречал его для другого раунда вращений. Никогда мужчина не говорил Эду двигать бедрами, быть сексуальным, слушать свое тело. Ну, по крайней мере, за пределами спальни.