– Стоп! – Тесс невольно повысила голос, и Рен беспокойно заворочалась. – Прости, малышка. – Тесс погладила ее по щеке и вновь посмотрела на девушек. – Забеременеть можно в любой позе – сидя, стоя, лежа, в машине, да хоть на трамплине, хотя там, конечно, придется поднапрячься. Суть одна: если в деле замешаны сперма и вагина, вероятно зачатие ребенка. И если секс – ничего особенного, чего ж мы так много о нем говорим?
Она уловила какое-то движение краем глаза и вдруг поняла, что Норт вернулся и стоит на пороге входной двери. Судя по выражению его лица, где к привычному раздражению примешалась добрая толика скептицизма, стоял он там уже долго.
Тесс широко улыбнулась девочкам и встала.
– Если есть еще вопросы, пожалуйста, побеседуйте с родителями.
– Но…
– Обещайте, что хотя бы обдумаете такой вариант.
В ответ на нее уставились три пары обиженных глаз. Ава перекинула через плечо свои роскошные волосы.
– Ага, я ж прям мечтаю просидеть под замком до конца жизни.
Тесс хотела было попросить девочку больше верить в родителей, но судя по поведению Келли Винчестер, Ава имела основания им не доверять. Тесс почувствовала знакомое раздражение. Ох уж эти оторванные от реальности родители и школы, что выстраивают программу, оставляя подростков уязвимыми пред лицом действительности! Если она не поможет, то чем будет лучше?
– Если захотите еще что-то спросить, возвращайтесь через пару дней. – Даже не договорив фразу, Тесс почуяла, что совершает ошибку. – И постарайтесь не забеременеть до тех пор!
Девочки захихикали, прощебетали слова благодарности – и смущенно запнулись, наконец заметив Норта.
– Не переживайте, – успокоила Тесс, – его волнует только собственная личность.
Норт отступил в сторону, пропуская девочек. А когда дверь закрылась, метнул в Тесс один из своих фирменных недоверчивых взглядов.
– Давайте-ка проясним, вдруг я неправильно понял… Мы тут уже не просто клинику открыли, но теперь еще и уроки полового воспитания даем?
– Если у вас тоже есть вопросы, составьте список. Мальчикам эта информация так же важна, как и девочкам. Я их не приглашала, они сами заявились. И пока вы не ударились обратно в образ принца тьмы, имейте в виду – две из этих девочек имеют все шансы на подростковую беременность.
– Это не ваша проблема.
Тесс коснулась щечки Рен.
– Не бойся этого мрачного дядьку, милая. Я положу тебе в пеленки пару долек чеснока для верности.
Фыркнув, он снял с крючка черно-красную фланелевую рубашку, в которой был утром в день их первой встречи, и положил на видном месте. Но вместо того, чтобы уйти, остался стоять, на что-то засмотревшись.
Только тогда Тесс поняла, что шаль снова соскользнула с плеча. Причем ощутимо. Так, что обнажила большую часть груди. Тесс резко прикрылась, словно оскорбленная девственница.
– Подумайте о том, что делаете, Тесс, – сказал Норт. – Представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы незнакомец заговорил с вашим ребенком о сексе.
– Я поступаю правильно.
Заявление показалась излишне самонадеянным даже ей самой.
Норт слегка наклонил голову и пошел наверх.
Она услышала, как закрылась дверь студии, и несколько секунд смотрела на его фланелевую рубашку, прежде чем вспомнила, что сама о ней попросила. Тесс сбросила шаль и целиком закуталась в ткань вместе с Рен, только нос наружу оставила. Рубашка казалась неправильной. Не пахла толстовкой Трева. Вместо этого пахла улицей. А самое тревожное – не имела капюшона, внутри которого Тесс могла бы спрятаться.
Рен что-то проворковала. Рубашка Норта ее устраивала. У малышки не было воспоминаний о том, как Трев пролил на себя кофе, и ей никогда не приходилось подбирать одежду с пола и просить хоть разок донести чертову штуку в шкаф, а не бросать где попало.
Было ли предательством, что ныне Тесс больше переживала смерть Бьянки, а не мужа? Могла ли Тесс сделать для нее нечто большее? За Бьянкой, заботой о Рен и оказанием помощи Илаю гнев, который подпитывал Тесс в течение стольких месяцев, сместился на новую цель. На Иена Норта.
Она посмотрела на лестницу. Ей нужны были ответы, и Тесс не позволит ему и дальше увиливать.
ГЛАВА 7
Просторную студию щедро освещала пара больших окон на крыше. Полы были новыми, из светлого дерева твердых пород, в отличие от остальной, более темной, отделки. Никаких ярких картин на стене – никаких зажигательных плакатов с вылетающими из праздничных шляп ракетами, никаких тебе двенадцатифутовых трафаретов в ожидании, чтобы их приставили к кирпичу или холсту и оживили с помощью аэрозольной краски. Норт сидел за компьютером спиной к двери.
– Не слышал, чтобы вы постучали.
– Странно. – С Рен, легчайшим перышком, на руках Тесс прошла в комнату. - Вы настоящий человек-загадка. Мне любопытно. Есть ли у вас какие-нибудь человеческие черты, кроме этой темной загадочности?
– В моей натуре много чего имеется, – повернулся он к Тесс.
– Спесь? Склонность к мрачному пессимизму?
Норт встал из-за стола, ничуть не показывая, что ее оскорбление достигло цели. Его рост, челюсть грузчика и длинные мускулистые руки казались неуместными для человека, которому не требовалось поднимать что-нибудь тяжелее красильного валика.
– Если я отказываюсь демонстрировать всему свету каждую эмоцию, которая мельтешит в моем мозгу, это еще не делает меня заносчивым.
Тесс уловила намек.
– Я не мельтешу. А если Птичка не ваш ребенок, то чья она?
– Не люблю, когда меня прерывают во время работы.
– Да вы наверно пасьянс на компьютере раскладывали. Будь вы семейным, вас бы все время прерывали. Дети, мужья, подруги, доставка посылок. Так обстоит дело с нами, женщинами. А Птичка вообще на первом месте. Важнее даже вашей работы. Так чья она?
Он сунул руку в карман своих неряшливых джинсов.
– А если я скажу, что она моя? Вы тогда уберетесь отсюда?
Тесс глянула на него как на идиота: так на нее смотрели давешние девочки-подростки.
– Вы что, меня за дурочку принимаете?
– Я вас принимаю за занозу в заднице!
– Мы можем поговорить откровенно?
– Я не люблю разговоры, хоть откровенные, хоть нет. Не могу работать, когда вы то и дело выскакиваете, словно чертик из табакерки.
– Грубо как. Вы втянули меня в свой бардак, и мне нужно знать, во что я вляпалась.
– Делайте свою работу, – резко парировал Норт. – Я позабочусь об остальном.
Тесс не отступала.
– Обещаю не смотреть вам в глаза, пока вы будете говорить. Я знаю, вы от этого нервничаете.
– Я вовсе не боюсь смотреть вам в глаза.
И доказал это. Взгляд его глаз, темных как грех, сомкнулся с ее взглядом, пока Тесс не почувствовала: Норт увидел все, что ей хотелось скрыть - ее гнев, угрызения совести за смерть Бьянки и стыд за то, что не могла отрешиться от потери единственного мужчины, которого когда-либо любила. Тесс первая отвела взгляд, переключив внимание на Рен.
– Один из нас должен заботиться о ней.
– Считаете, что я не забочусь? – Он резко махнул рукой в сторону окна. – Сядьте там. На тот стул.
Тесс посмотрела на стул с прямой спинкой, на который показывал Норт.
– Зачем?
– Потому что вам сейчас все равно нечего делать.
Любопытство пересилило, и она села, куда указано. Он закатал рукава джинсовой рубашки, обнажив мускулистые предплечья, словно созданные рубить дрова. Но вместо топора взял альбом для рисования.
Тесс уставилась на Норта:
– Вы собираетесь меня рисовать?
– Не ждите ничего лестного.
Она смущенно заерзала.
– Я вообще удивлена, что вы умеете рисовать. Думала, вы орудуете только валиками, трафаретами и баллончиками с краской.
– А я и не утверждал, будто хорошо рисую. Ну-ка, сдвиньте ноги влево.
Тесс ощутила себя большой и неловкой, однако сделала, как он велел.
– Если вы нарисуете мне фиолетовые рожки или «пузырь» с какой-нибудь надписью, я подам в суд.
– Я запомню.
– А можно мне потом получить рисунок, чтобы продать на eBay? – Норт склонил к ней голову так, что лохматый завиток упал ему на лоб, но не ответил. – По-вашему, сколько я сумею выручить?
Он подвинул второй стул под потолочное окно и сел.
– Поверните свой торс так, чтобы быть лицом ко мне.
– Никогда не представляла, что вы используете блокнот для рисования. Вот паяльную лампу – да, но... – Он положил лодыжку на противоположное колено, поставил альбом себе на бедро и стал изучать Тесс. Она смущенно уставилась на стену за его головой. – Я серьезно насчет eBay. Мне бы пригодилась новая машина. Яхта тоже сойдет. – Его карандаш задвигался по бумаге. Она скрестила ноги и снова выпрямила. – Или домик в Тоскане. Может, с оливковым садом. Или виноградником. – Более длинные штрихи карандаша. Пауза. Норт вырвал листок из блокнота, скомкал его в шар и швырнул на пол. Она смотрела, как комок катится к фиолетовому дивану. – Бьянка сказала, что вы не можете работать. Что у вас застой.