– Вот как?
Норт перевернул новую страницу и начал рисовать снова.
– Могли бы, по крайней мере, позволить мне сначала причесаться. Великий Иен Норт хочет меня изобразить, а у меня на голове воронье гнездо. Вы ведь не собираетесь пририсовать мне усы?
– Не кладите ногу на ногу.
Она и не осознала, когда скрестила ноги.
Тесс больше не выдержала напряжение и стала смотреть на Рен. Прислушивалась к ее малейшей возне – подергиваниям и вдохам. И опять услышала треск рвущейся бумаги и увидела, как еще один комок упал на пол. Снова сосредоточилась на лягушачьем личике малышки. На ее дыхании…
Тесс вздрогнула, когда пальцы Норта коснулись ее скулы: не слышала, как он подошел. Осторожно коснулся ее подбородка. Прикосновение было легким, словно мазок кисточкой, но что-то внутри нее закололо, будто невылупившийся цыпленок принялся расклевывать мельчайшую дырочку в своей скорлупе. Давно уже никто не прикасался к ее лицу. С тех пор как…
Горло перехватило. Шаль соскользнула на грудь. Тесс вернула ее обратно.
Норт уронил руку и отвернулся.
– Отец Рен – человек по имени Саймон Деннинг. Он фотокорреспондент. Занимается освещением событий в горячих точках.
Спазм в горле отпустил.
– Я рада.
– Чему?
– Что ее отец не вы.
Он начал снова рисовать, сосредоточившись на альбоме.
– Мы с Бьянкой никогда не были любовниками.
Тесс поразмыслила.
– Трудно поверить. Она вас любила.
– Да. И ненавидела тоже.
– Потому что вы ее не любили в ответ.
– Не разговаривайте. Мешаете сосредоточиться.
– Вы так ее защищали. Сверх меры. Пытались держать подальше от меня. Чего вы боялись, что я с ней сделаю? – В тот момент, когда слова были произнесены, ее горло сжалось. – Простите, я…
– Тихо. Я пытаюсь сосредоточиться.
Норт отодвинулся, давая ей перевести дух.
Тесс повернула голову.
– Не понимаю, почему вам так трудно брать на руки Птичку.
Тесс не ждала ответа, но он произнес так тихо, что она едва расслышала:
– Мне не по себе рядом с хрупкими вещами.
Как он это сказал… Так стоически. Что она почти прониклась к нему жалостью. Почти.
– Если вы ее не любили, почему она была с вами?
Рука ткнулась в альбом.
– Потому что могла рассчитывать только на меня. Хватит вопросов.
Тесс взъерошила темные волосики Рен, превратив ее в младенца-могавка.
– Итак, вот мы, двое, заботимся о ничейном ребенке.
Норт перевернул страницу.
– Мой адвокат пытается найти Деннинга. Через пару дней я что-нибудь буду знать.
Рен пискнула. Тесс погладила ушко, немного торчавшее из-под чепчика.
– Меня судорогой свело.
– Великое искусство требует жертв, – проворчал Норт.
– Это не великое искусство. А набросок серой личности с усами, и вам нужно переменить Рен подгузник.
Вот тут он и в самом деле рассмеялся. Впервые. Тесс вздохнула и встала.
– Пойдем, Птичка. Девочки идут в дамскую комнату.
– Я не закончил.
– А я закончила.
– Вы хоть имеете представление, сколько женщин мечтает, чтобы я их нарисовал?
– Несметное число?
– Может, не так много. Но солидных полдюжины точно.
Она засмеялась, но потом поняла, что ей не нравится лицезреть его с этой легкой стороны. Так он казался человечней, чего ей не очень-то хотелось.
Закрывая за собой дверь, Тесс услышала треск рвущейся бумаги на два… три… четыре куска.
На следующий день по дороге домой из Ноксвилла, после первого осмотра Рен, Тесс витала в облаках, вспоминая тот момент, когда Норт прикоснулся к ее лицу. Ощущение, которое у нее возникло... Обостренное осознание собственного тела – поразительное напоминание о том, что она все еще являлась существом, в котором крылись сексуальные желания. Удивительно, учитывая, насколько уставшей она была от недосыпания. Тесс чувствовала себя – не совсем сильной, но... в силах что ли. Уже не как раненое животное. Как будто она попробовала пальцами ноги новую версию своего старого «я» – более жесткую и немного циничную.
Тесс нравилось соревноваться с Нортом на равных в остроумии. От этого ей захотелось снова выступить против него и изводить вопросами, чтобы получить ответы, от которых он, казалось, решительно увиливал. Какую власть имела над ним Бьянка? Или он сам имел власть над Бьянкой? И почему он пытался ее изолировать?
В течение следующих нескольких дней Тесс почти не видела своего соседа по дому. Его машина исчезала и появлялась снова. Тесс слышала его твердые шаги над головой в студии, где он, может, работал, может, нет. Слышала его за закрытыми дверями почти пустой спальни Бьянки, когда вставала ночью, чтобы покормить Рен. Видела доказательства того, что он питался - грязную тарелку, огрызок яблока в мусоре, но никогда не заставала за этим занятием. Норт исчезал в лесу на несколько часов, а однажды Тесс заподозрила, что он не появлялся всю ночь.
Элдриджи не привели Илая, что беспокоило Тесс. Что, если в рану занесли инфекцию? Она выглянула в заднее окно и узрела, как Норт уничтожает кусты позади школы. Он набрасывался топором на толстые ветви и складывал их на дрова.
Тесс спеленала Рен и решилась выйти через черный ход. День был пасмурным, в воздухе витал запах снега, но Норт сбросил куртку и закатал рукава джинсовой рубашки. Бледный шрам белел полумесяцем выше запястья.
– Где городской мальчишка вроде вас научился рубить дрова? – спросила Тесс.
Норт вытер рукавом вспотевший лоб.
– Наверно, слишком много времени провел в школах для трудных подростков. Это отличное место для приобретения нужных для жизни навыков.
– По выживанию в дикой природе?
– Наряду с тем, как, соединив провода, завести машину и изготовить нож из зубной щетки. Большинство людей этого не знают, но есть верный и неверный способ ограбить невинного гражданина.
– От масштаба ваших знаний захватывает дух.
– Приятно, когда тебя ценят.
– Разве что вы никогда никого не грабили.
– Но мог бы, если бы захотел. – Норт перевел взгляд на деревья, окаймлявшие овраг позади дома. - Я подумываю о том, чтобы построить дом на том дубе. Что-то вроде студии под открытым небом.
Тесс мало что знала о художниках, но кое-что понимала в людях. Строительство студии в виде дома на дереве может быть продуктивным, а может обернуться просто еще одним поводом отложить дела на потом - способом, которым Норт может обманывать себя, будто работает, но на самом деле бьет баклуши.
– Я беспокоюсь об Илае, – сменила она тему. – Элдриджи должны были привести его на осмотр. Вы его видели?
– Нет. Но могу к ним подняться и его проведать.
– Мне было бы спокойнее, если бы сама его увидела, но моя «хонда» может не вытянуть подъем. Могу я одолжить ваш «Лэнд Крузер»?
– Поеду я. Пол обычно встречает гостей с автоматом.
– С чего бы это?
– Элдриджи – это так называемые выживальщики. Они стремятся к самодостаточности, поэтому готовятся к любой катастрофе: пандемиям, ядерной атаке, экономическому коллапсу, Третьей мировой войне, падению метеорита и тому подобному. Честно говоря, кое-что из того, что они делают, отдает здравым смыслом – запасаться едой, батареями, водой. Прежде всего, заботиться о земле. Но слишком много среди них пропагандистов-параноиков. Скажите мне, что нужно узнать, и я загляну.
– Нет. Мне нужно самой его осмотреть. Вы не умрете, если приглядите часок за Рен.
– Откуда вам знать?
Тесс вздохнула.
– Прекрасно. Едем вместе.
Он отнюдь не обрадовался, но, кажется, до него дошло, что он проиграл в споре.
Внутри салона древнего «Лэнд Крузера» с его выцветшими кожаными сиденьями, отсутствующей ручкой радио и разболтанной приборной панелью было не так побито, как снаружи, и это лучшее, что Тесс могла сказать. Она устроилась на заднем сиденье рядом с Рен, схватившись рукой за подлокотник.
– Вы когда-нибудь думали о том, чтобы потратить часть своих миллионов на установку новых рессор в эту штуку?
– Это будет не то же самое.
– О том и речь.
Рен, в свою очередь, не имела ничего против подскоков и толчков. Она просто-напросто заснула.
Ферма Элдриджа выглядела такой убогой, как описал ее Норт. За исключением солнечных панелей на крыше и допотопного грузовика «Додж Рэм», она могла сойти за усадьбу начала двадцатого века. Когда Норт подъехал к забору, на них бросилась с сумасшедшим лаем пара собак бурой шерсти.