В парадной двери появилась Ребекка и без оружия. Но не Пол Элдридж. Он вышел из ветхого сарая с винтовкой, как и предупреждал Норт. За отцом бежал Илай: похоже, на нем и следа не осталось от несчастного случая.
– Оставайтесь здесь, – приказал Норт, выбираясь из машины и шагая к Полу и Илаю.
Ребекка приближалась к забору, двигаясь медленно, словно каждый шаг давался ей с трудом. Игнорируя приказ Норта, Тесс покинула машину. Она подошла к забору одновременно с Ребеккой.
– Мне жаль, что вам пришлось самим сюда приехать. – Тусклый цвет лица Ребекки, немытые волосы и обломанные ногти свидетельствовали о тяжелой жизни. – Нога Илая прекрасно заживает. Я должна была вам сообщить. Хотите зайти? Неплохо, если бы для разнообразия в доме погостила женщина.
Тесс вытащила Рен из детского кресла и последовала за Ребеккой в дом.
В отличие от некрашеного фасада, внутри были бледно-зеленые стены и несколько деталей, свидетельствующих о присутствии женщины: декоративная подушка ручной работы из яркого ситца и вереница светлых бумажных фонариков над прочным семейным обеденным столом. Столик поменьше, заваленный учебниками и ручками, отмечал место домашнего обучения Илая. Рядом висели его художественные работы в простых рамках, украшенных расписными веточками и галькой.
Ребекка с тоской взглянула на Рен:
– Сколько ей?
– Почти две недели. Родилась раньше срока, но развивается хорошо.
Неожиданно издав почти неслышный удушающий хрип, Ребекка отвернулась.
– Вы в порядке?
Глупый вопрос. Очевидно, что нет.
– Нужно перестать плакать. Это расстраивает Пола и Илая. – Ребека медленно повернулась, слезы текли у нее по щекам. От того, как опустились внешние уголки глаз, ее взгляд стал еще более уязвимым. – Два месяца назад у меня случился выкидыш.
Тесс взяла Ребекку за руку.
– Мне так жаль.
– Срок был почти четыре месяца. – Ребекка посмотрела на Рен. – Я как-нибудь справлюсь.
Те же самые слова столько раз говорила себе Тесс.
– Кажется, у горя свое расписание.
– Я столько лет хотела еще одного ребенка. – Ребекка пыталась взять себя в руки, но не могла отвести глаз от Рен. – Вам так повезло с ней.
– Она не моя. Я лишь временная опекунша.
– Что вы имеете в виду?– Ребекка указала на кухонный стол, и когда они уселись, Тесс выложила весьма сокращенную версию того, что произошло. Она изо всех сил старалась придерживаться правды и излагать подальше от подводных эмоциональных течений, но к тому времени, когда она закончила, Ребекка снова начала плакать. – Мне так неловко. Все никак не перестану раскисать.
– Я и сама не раз раскисала.
– Что же будет с этой сладкой малюткой?
– О ней позаботятся, – твердо заявила Тесс, в душе не чувствуя такой уверенности.
Ребекка оторвала взгляд от Рен и встала.
– Не хотите чаю? Я сама выращиваю травы.
Тесс была не большой фанаткой травяных чаев, но приняла предложение.
Пока заваривался чай, прибежал Илай. Тесс проверила его рану и убедилась, что та хорошо заживает. Он бросился обратно, чтобы присоединиться к мужчинам.
– Папа показывает Иену ветряную турбину.
– Последняя задумка Пола, – пояснила Ребекка, когда дверь за сынишкой захлопнулась.
Она поставила пару одинаковых кружек на стол и села напротив Тесс. Позади Ребекки на кухонном подоконнике светились бутылки разных размеров и цветов.
– Знаете, мы не сумасшедшие. Мы просто хотим быть готовыми ко всему.
Чай пах лавандой, шиповником и лемонграссом – всеми ароматами, которые Тесс любила, но не так чтобы хотела их иметь в напитках. Она все равно сделала глоток. Получилось на удивление вкусно. Может, не стоит предвзято относиться.
– К чему готовыми?
Ребекка посмотрела на Рен.
– Когда родился Илай, я могла думать лишь о том, как ненадежно наше существование на этой планете. Не только мусор, отходы, пластик, заполняющий наши океаны, но и сумасшедшие с ядерными бомбами, микробы, которые мы даже не можем идентифицировать, кибератаки, уничтожающие энергосистему страны. Мы решили, что должны сами позаботиться о себе.
Тесс подумала, что с ощутимым беспокойством Ребекки, возможно, лучше справиться с помощью лекарств, чем этим тяжким образом жизни, но решила, что не ей судить, и ничего не сказала вслух.
– Что вы о них думаете? – спросила Тесс Норта на обратном пути.
– Илай замечательный парнишка, видать, родители хорошие. Но как по мне, Пол слишком уж сдвинулся на правительственных заговорах. Я не представляю, как кто-то с мозгами может думать, что наше правительство достаточно хорошо организовано, чтобы скрывать инопланетян или фальшивые высадки на Луну, не говоря уже о всеобщей конфискации оружия. Хотя надо отдать должное парню. У него потрясающий набор навыков.
Они вернулись в школу раньше, чем ей хотелось. Затворничество сводило Тесс с ума. Несмотря на низкую зарплату и несносных коллег, она скучала по «Разбитому дымоходу». К тому же не хотела оставлять Фииша без персонала, даже несмотря на то, что он все время советовал ей не торопиться.
Норт вернулся к расчистке кустов на заднем дворе. Ей хотелось свернуться калачиком в постели и вздремнуть, но Рен не желала спать. Пока Тесс укачивала ее в слинге, успевала исследовать книжные шкафы. Сошел бы даже самый занудный роман, но она обнаружила яркий том, посвященный иностранным уличным художникам, еще один - о работе британского уличного художника Бэнкси, и третий - «ИГН4: История бунтаря», с подзаголовком «Как сын одной из самых богатых семей Америки отказался от своего наследия и поднял уличное искусство из сточной канавы до галерей».
Рен заплакала, когда Тесс попыталась сесть, поэтому она поставила книгу на кухонный прилавок и прочитала:
«Норт провел свои подростковые годы как обычный художник-граффити, варварски портя поезда и метро. Но по мере того, как он взрослел, изменялось и его видение мира. Его юношеская графика, вдохновленная видеоиграми, уступила место более детальной, социально осознанной работе, иногда даже причудливой, такой как превращение железной решетки на стене бакалейного магазина в клетку зоопарка, вокруг которой он приклеил стадо убегающих антилоп гну, или превращение кирпичей неправильной формы на городской стене в выпавшие зубы во рту ребенка.
В последнее время Норт проявляет признаки разочарования, поскольку спекулянты искусством приобретают целые стены, на которых были обнаружены его работы, – покупают их у владельцев собственности, платят за ремонт зданий, а затем продают работы с огромной прибылью, и все это без его разрешения».
Тесс прочитала о семье Иена – его враждебном, целеустремленном отце, погибшем в авиакатастрофе, и его матери, красивой светской львице, склонной к саморазрушению. О ее смерти ничего не говорилось, так что на момент публикации она, должно быть, была жива.
«Стрит-арт, – цитировались слова Норта, – украл искусство у элитарной музейной толпы и аккуратно установил его на пути обычных людей в их повседневной жизни».
Тесс все еще думала о том, что прочитала, быстро купая Рен в раковине в ванной наверху. Норт заглянул к ним. В отличие от нее, его цвет лица не был бледным, а под глазами не водилось темных кругов от сна урывками. Тесс хотелось отрубить ему голову.
– Что вам надо? - проворчала она.
– К вам явилась компания.
– Компания?
– О, да. – Слова сочились сарказмом.
Тесс завернула Рен, пропихнулась мимо Норта и отравилась вниз по лестнице.
Перед входной дверью маячили восемь девочек: Ава, Имани и Джордан с еще пятью любопытными подружками.
Полтора часа спустя, когда девочки наконец ушли, сверху примчался Норт с таким видом, словно у него над ухом взорвалась граната.
– Они спрашивали об анальном сексе!
Тесс неловко заерзала:
– Да уж, современные детишки.
– А вы им отвечали!
– А вы бы не подслушивали, дольше бы прожили.
– Вы хоть представляете, как далеко разносятся голоса девчонок?
Он прошел через всю комнату к паре старых деревянных шкафов.
– Послушайте, Тесс, я знаю, вы стараетесь делать доброе дело, но тут черным по белому написано «плохая идея».
В чем-то она была с ним согласна. Рен ткнулась носиком ей в грудь.
– Что вы предлагаете?
Норт распахнул дверцы шкафчиков и нашел в одном бутылку виски.
– Предлагаю сказать им, чтобы сидели дома и поговорили со своими родителями.
– Думаете, я не пробовала? Но у большинства этих девочек родители, кажется, живут в альтернативной реальности. А уж что касается их уроков по здоровью… В их программе стоит только воздержание. Для государственных школ и учителей считается незаконным предлагать что-то еще.