Норт открутил крышку и плеснул виски в стакан с толстым дном.
– Это не ваша проблема.
Она со вздохом откинулась на диванные подушки.
– Знаю. Вы правы.
– Конечно я прав. Но… Погодите. Вы сказали, что я прав? Дайте мне прийти в себя. – Норт глотнул виски и уставился на нее. – Вперед, давайте. Выкладывайте все, что удержали при себе.
Он слишком легко читал ее мысли. Тесс потеребила нижнюю пуговицу заимствованной фланелевой рубашки.
– Я видела, как сексуальное невежество разрушало жизнь детей. По мне, так просвещать их – это…
Она замолчала, чувствуя себя беззащитной.
– Это веление совести, - напрямик, однако явно беззлобно закончил он.
Как мог этот откровенный эгоцентрист так ее понять?
Норт поставил бокал и достал из шкафчика бутылку вина.
– Это все похоже на то, как вы отказываетесь продавать сигареты в «Разбитом дымоходе», верно?
Провернув штопор, он вытащил пробку.
– Откуда вы узнали?
– Даже такой отшельник, как я, не смог избежать столь пикантной городской сплетни.
Он наполнил бокал и принес Тесс. Было почти пять часов, так почему бы и нет?
– Я хочу, чтобы девушки уважали себя, – сказала она. – И не хочу, чтобы они занимались сексом, внушая себе, что это единственный способ найти парня. Я также не хочу, чтобы и девочки заставляли мальчиков заниматься сексом до того, как сами мальчики будут готовы. – Она сделала большой глоток. – Боже, какое хорошее вино.
– Наслаждайтесь. – Норт глотнул виски. – И вам нужно обязательно вмешиваться.
– Знаю. – Тесс отставила бокал. Слинг натер ей плечо, и когда Норт отошел к окну, она вытащила слинг вместе с Рен из-под фланелевой рубашки и завернула голенькую, в одном памперсе малышку в пеленку, которая висела на подлокотнике дивана. – Чем вы занимаетесь в лесу?
– Брожу. А вы что подумали?
Норт уклонялся от ответа. Тесс положила спеленатую малышку рядом с собой на подушку. Когда потянулась размять затекшие плечи, то кончики грудей коснулись ткани рубашки. Хотя Норт стоял к ней спиной, она почувствовала себя безоружной без бюстгальтера и скрестила руки на груди.
– Вы думаете о Бьянке?
– Конечно.
– Я тоже о ней думаю все время. Как она доверяла мне. – Тесс вновь тысячу раз переживала те моменты, когда у Бьянки начиналось кровотечение, выискивала то, что пропустила, ничего не находя, но все еще не могла принять свою беспомощность. Она подавила желание допить вино одним махом. – Почему Бьянка заставила меня поверить в то, что вы женаты?
– Бьянка весьма вольно обращалась с правдой.
– Я думала, что вы ей житья не даете.
Он отвернулся от окна и хрипло, невесело рассмеялся.
– Если вы имеете в виду, что видели, как я пытался контролировать как можно большую часть ее жизни, тут вы правы. – Он сильнее сжал стакан, в голосе послышалась горечь. – И посмотрите, чем это в итоге обернулось.
Тесс обвела большим пальцем край бокала.
– Вы пытались ее оберегать.
– Только чтобы в конце концов она умерла.
– Нет, неправда! – Тесс вскочила с дивана. – Не вы отвечали за ее роды. Только у одного из нас этот груз на плечах.
Норт наставил на нее палец.
– Прекратите сейчас же. Я говорил с врачами. Они ясно растолковали, почему она умерла.
– Это лишь их предположения. Никто не может ничего сказать, пока не проведут вскрытие. И даже тогда…
– Не берите это на себя, – резко оборвал он. – Вся вина на мне. Не стоило позволять ей приезжать сюда.
– Это было ее решение, я думаю. Она могла уехать в любой момент.
– Она ждала ребенка. Беременные женщины не всегда мыслят здраво.
– Вы это вынесли из своего широкого опыта общения с беременными?
Норт пожал плечами.
Тесс уселась на подлокотник дивана и взглянула на Рен убедиться, что она не вознамерилась перестать дышать. – Я до сих пор не понимаю, почему вы пытались держать меня подальше от нее.
– Читали «Великий Гэтсби»?
– Конечно.
– Бьянка копия Дэйзи Бьюкенен. Такая же легкомысленная и импульсивная. – Норт сунул большой палец в карман джинсов. - Она вцеплялась в кого-нибудь – заводила тесные отношения – в точности, как у нее складывались с вами, я же видел. А потом разрывала их, вообразив, что ею пренебрегают. После этого она впадала в депрессию.
– Вы пытались не допустить, чтобы такое случилось. – Тесс подумала о Рен. – Бьянка говорила, что вы не в восторге от ее беременности.
– У нее имелась тенденция поступать под влиянием момента, а потом терять интерес.
Многое из того, что Тесс думала об Иене Норте, оказалось чистейшей ложью.
– Она и с вами порывала?
– Столько раз, что и не сосчитать, но, в общем-то, ненадолго.
– Это почему же?
Норт подошел к пианино.
– Это длинная скучная история. Поберегите себя.
– Вы шутите. Да мы с Птичкой живем ради таких историй. Поведайте.
ГЛАВА 8
– Не собираюсь ничего рассказывать, – предупредил Норт.
Тут завозилась малышка. Тесс соскользнула с подлокотника дивана и взяла ее на руки.
– Мы не пророним ни слова. Верно, цветочек? В рассказе упоминается какое-нибудь орудие убийства?
– Самоуничтожение считается?
– Да уж, такая обыденность не утешает, но выбирать не приходится.
Она прижала Рен к груди.
Норт улыбнулся. Лишь тень настоящей, но все же улыбка.
– Мне исполнилось двадцать пять, я только что вышел из тюрьмы, где отсидел за незаконное проникновение, и у меня не было ни цента в кармане. – К удивлению Тесс, он сел. – Я провел год в Европе и завоевал кой-какое имя среди других художников, но на этом все. Я больше не был ребенком, устал от нищеты – ирония судьбы, учитывая, как я презирал деньги своей семьи задолго до того, как меня лишили наследства.
– Лишили наследства – звучит так круто. Прямо из романа эпохи Регентства.
Норт весело вздернул бровь.
– Именно так поступают с нами, паршивыми овцами. – Он допил виски. Свет упал на шрам на тыльной стороне ладони. - Моя работа перестала что-либо значить. То же и с моей жизнью. Я тонул в жалости к себе и наказывал себя наркотиками. Стимуляторы, депрессанты, кокс, когда мог его достать, алкоголь. Перебивался на диванах друзей, пока у меня не кончились друзья. Меня продолжали увольнять с любой черной работы, которую мог найти, потому что просыпал после бессонной ночи, когда наносил трафареты на распределительные щитки или расклеивал плакаты. Отец всегда говорил, что я неудачник, и я раз за разом доказывал его правоту. Вам еще не наскучило?
– Ни в коем случае. – Если проявить сочувствие, он замолкнет. – Я люблю эту хрень про путь художников, выстланный муками и терниями. Продолжайте.
Уголок его рта дернулся.
– Не ожидал такого бессердечия от женщины, совесть которой не позволяет ей продавать сигареты.
– У меня раздвоение личности. А ваш отец – настоящий говнюк. Рассказывайте дальше.
– Хотел заниматься только одним, – единственным, что умел, – клеить подрывные плакаты и рисовать фрески, которые никто не заказывал. Но отсидки в тюрьме уже надоели. Между искусством и вандализмом тонкая грань, и я потерял задор расписывать здания, которые уже не были заброшены. Мне нужны были настоящие заказы, но я их не получал. – Он поставил стакан с виски, поднялся и прошел к старому пианино. – Бьянка нашла меня в разгар зимы, когда я лежал в отключке в дверном проеме рядом с клубом на Восточной Тринадцатой. Я скатился на самое дно. Но вместо того, чтобы пройти мимо, она погрузила меня в такси и заставила швейцара затащить в ее квартиру. Там запихнула меня в душ – прямо в одежде – включила холодную воду и оставила, пока я сам, пошатываясь, не вышел.
Тесс прижала Рен крепче.
– Вы могли оказаться опасным типом. Почему она пошла на такой риск?
– Такая уж она была – взбалмошная и импульсивная. Ей исполнилось всего девятнадцать, она пребывала на пике карьеры и считала себя непобедимой. – Норт оперся локтем на пианино, недалеко от веревки звонка, которая свисала через небольшое отверстие в потолке. – У нее водились деньги, имелась дорогая квартира, и весь город лежал у ее ног. Все, что отсутствовало у меня. Она была просто ребенком, а я – взрослым человеком старше ее на шесть лет. Но она подобрала меня и спасла мне жизнь. – Указательным пальцем Норт покрутил школьный глобус на пианино. – Она арендовала для меня складское помещение и предупредила, что у меня есть два месяца на подготовку к андеграундному арт-шоу. Я спорил с ней, но она не отступила. – Он остановил вращающийся глобус ладонью. – Бьянка купила мне краски, бумагу, холст, большие листы ацетата для трафаретов. У меня не осталось гордости. Я взял все, что она предлагала.