– Ей нужно чем-то заняться, – парировал Пол, прежде чем повернуться к жене. – Бекка, держись подальше от кровати. Ты беспокоишь Илая, и тебе это не на пользу.
Ей не на пользу больше, чем беспокойство Илая. Ребекке требовалась дополнительная помощь, а ее муж отказывался это признавать.
Когда они вернулись в здание школы, на крыльце стояли двое незнакомцев: у Эбби Уинзлер, которая оказалась подругой Сары Чайлдерс, сломан палец, а у ее мужа-выживальщика Чета сильно заболела голова, и Тесс сразу заподозрила сотрясение мозга. По приказу Тесс Иен силой запихнул воинственного Чета в свой «Ленд Крузер» и отвез в больницу. Тесс зафиксировала Эбби палец и получила взамен две кварты прошлогодних персиков вместе с тревожным списком других недугов Эбби: все не вылечены.
Вокруг было так много женщин, таких как Эбби и Ребекка. Слишком бедных, слишком одиноких или с подозрением относившихся к врачам, чтобы получить достойную медицинскую помощь. Им некуда было обратиться за советом по поводу менструальных проблем или состояния груди, не с кем поговорить о депрессии, сердечных заболеваниях, остеопорозе. Похоже, что практически отсутствовал дородовой и послеродовой уход.
Весь уход, который Тесс научили оказывать.
Она не могла на это пойти. Только не с криками Бьянки, которые эхом до сих пор разносятся в ее голове. Кто-то другой должен этим заняться. Это не ее обязанность.
Иен написал, что в больнице Чета оставили под наблюдением на ночь, и Иен намеревался остаться в Ноксвилле, чтобы завтра привезти Чета домой.
Настроение Тесс упало еще ниже. Что-то подсказывало ей, что великодушие Иена больше связано с тем, что он избегает ее, чем с транспортировкой Чета.
ГЛАВА 17
Когда следующим вечером Тесс вернулась в школу из хижины, она обнаружила, что Иен приканчивал пиво.
– В следующий раз, когда появится один из этих старых горных козлов, сама справляйся.
Тесс вытащила Рен из слинга.
– Я так понимаю, вы с Четом не поладили.
– Он не верит, что мы отправили человека на Луну, и думает, что следы от самолетов – это на самом деле ядовитые токсины, тайно распыляемые какими-то инопланетными силами. Не спрашивай, почему.
Снаружи подъехала машина.
Иен осуждающе посмотрел на Тесс.
– Клянусь Богом, я вывешу часы приема на входной двери.
Но это оказалась Хизер, и она явилась с подарками.
– Надеюсь, вы еще не ели, потому что я принесла еду из «Петуха». – Длинные серьги касались ее щек, когда она ставила на пол туго набитый пакет. – Кроме того, мой собственный домашний свадебный торт из стручков рожкового дерева с глазурью из авокадо. Шучу! Это от «Сары Ли». Запоздалый свадебный подарок. Я человек спонтанный. – Она перекинула слабо заплетенную косу через плечо. – И это еще не все. Собирайтесь, мисс Упрямица. У вас ночевка в доме тети Хизер.
– Хизер, вам не обязательно...
– Мой свадебный подарок. Не теряйте времени. У меня дома с минуты на минуту должен появиться любимый стриптизёр Рен.
Тесс улыбнулась, но меньше всего ей хотелось остаться наедине с Иеном. Однако Хизер была непреодолимой силой и вскоре уже загрузила Рен и пухлый мешок с подгузниками.
– Возьми одеяло, – попросил Иен, когда Хизер уехала. – Я принесу вино.
– Одеяло?
– Я не хочу оставаться в четырех стенах.
Он имел в виду дом на дереве. Прочная платформа с каркасом высилась примерно в десяти футах от земли. Сначала Иен поднялся по лестнице с едой и вином, затем потянулся, чтобы забрать у Тесс одеяло. Когда она добралась до платформы, то расстелила одеяло и уселась на него, скрестив ноги, пытаясь использовать открывшийся вид как предлог, чтобы не смотреть на Иена.
Наступил золотой час, тот, что прямо перед закатом. Сияние медового света окутало деревья и смягчило края скалистых выступов. Иен протянул Тесс вино в пластиковом стакане, налил немного себе и сел рядом, коснувшись рукой ее руки.
– Мне нравится твой домик на дереве, – сказала Тесс.
– Студия, – уточнил он.
– Гм.
Иен поставил бокал на бедро.
– Ты не веришь, что я буду здесь работать?
– Конечно будешь.
Тесс ответила слишком быстро, и он нахмурился.
– И буду. Однажды у меня будет тишина и покой.
– Это наступит скоро. – Тесс смотрела на землю – деревья и скалы, гребни и долины. – Мы с Рен, должно быть, переселимся в хижину в ближайшие день или два.
– Тогда чем я буду оправдываться?
Такая жестокая честность тронула ее.
– Ты ищешь свой путь. Эти прекрасные рисунки Рен...
– И твои, – презрительно напомнил он. – Таких эскизов пруд пруди.
– Ты в этом дока, так что полагаю, ты прав. Но я люблю их.
Солнце скрылось за холмами. Соломинки бледного света тянулись до облаков, которые словно обрызгали краской для пасхальных яиц. Иен провел тыльной стороной ладони по шее Тесс и приподнял длинную прядь ее волос. Намотал на палец, и мурашки пробежались по коже Тесс. Она разглядывала жесткие очертания его носа и словно высеченную из камня челюсть... ломаные линии скул... эти загадочные глаза. Лицо человека, который в болезненно раннем возрасте научился скрывать свои эмоции. Лицо человека, который вскрывает свои секреты только инструментами художника.
Что он видел, когда смотрел на нее? Видел ли под ее глазами тени от беспокойства и сна урывками? Видел ли, какая она обычная?
Иен поцеловал ее. Легчайшее прикосновение его губ к ее. Потом отстранился и посмотрел в глаза.
– Скажи «стоп», когда посчитаешь нужным.
– Продолжай, – услышала она свой шепот.
– Не позволяй мне торопить тебя.
Он не мог торопиться с тем, чего Тесс так долго ждала.
Иен снова поцеловал ее. Более глубоким поцелуем. Пальцы скользнули по ее волосам. Язык тронул ее приоткрытые губы. Иен их исследовал, не торопясь, повергая Тесс в медленное безумие. Его большие руки скользнули к ее плечам, вниз по спине, притянули ближе, пока груди Тесс не прижались к его груди. Это был всего лишь поцелуй. Только поцелуй. И все же она думала, что сейчас умрет на месте.
Ей бы все взять на себя. Делать свою работу так, как ей положено. Чтобы отплатить ему. И она этим займется. В любую секунду. Как только кончится этот поцелуй. Но сейчас будет наслаждаться.
Момент закончился, когда Иен перекатился с ней на полу платформы. Он притянул ее сверху на себя, как будто она ничего не весила. Тесс слишком хорошо знала это положение. Вечно сверху. Она оседлала его, готовая взять на себя инициативу. Она ему всем обязана и должна все сделать как надо. Что бы он хотел больше всего?
Иен любил целоваться. Она определенно могла этим заняться.
Их лица укрылись под завесой ее волос, когда Тесс наклонилась вперед и коснулась его губами. Ему нравились глубокие поцелуи, но она не особо практиковалась в использовании языка. Слава богу, она пила только вино и не ела никакого сыра. Сырный рот был бы противнее.
Насколько глубоко она должна зайти? Недалеко, иначе она его задушит. Ей ведь тоже не хотелось, чтобы поцелуй напоминал стоматологическое обследование.
Попытка сделать все идеально остудила горевший внутри ее огонь до пепла. Ей нужно перестать так много думать и положиться на свои инстинкты, чтобы разжечь этот огонь. Но инстинкты хотели, чтобы она слезла с него, спустилась по лестнице и поспешила к дому в тумане разочарования.
Иен произнес в ее едва приоткрытые губы:
– Где ты?
Тесс запрокинула голову.
– Что ты имеешь в виду? Я прямо здесь.
– Разве?
Она приподнялась на его бедрах.
– Ты собираешься меня критиковать?
Иен улыбнулся, а Тесс захотелось заплакать. Она слезла с него, решив добраться до лестницы, прежде чем окончательно унизит себя. Он протянул руку и схватил ее за запястье.
– Подожди.
– Отпусти.
Он не послушался.
– Я сказала тебе отпустить!
Иен встал на колени, все еще сжимая ее запястье.
– Отпущу. Обещаю. Но можешь дать мне отсрочку секунд в тридцать?
– Зачем?
– Не знаю. Устроить возню. Рассказать анекдот. Изобразить Томаса Эдисона. – Он отпустил ее запястье. – Мне нужно обдумать это.
Желание плакать исчезло, но Тесс не позволяла себе улыбаться.
– Никто не сможет скопировать Эдисона, а твои тридцать секунд уже истекли.
Иен выглядел обиженным.
– Насколько я понимаю, таймер не начинает тикать, пока я не перестану думать.
Тяжесть в груди исчезла, и Тесс сумела угрюмо проворчать:
– Наверное.
– Отлично. – Он откинулся на одеяло, вытянув ногу и согнув другую в колене, и притворился, что глубоко задумался, только чтобы покачать головой. – Это не работает. Мне нужно вдохновение. Не могла бы ты снять рубашку, пока я думаю? Это ведь не повредит?