— Не послать его на хрен?
— Если я пошлю его на хрен, Тимур, ты останешься без работы, — устало потираю виски, голова раскалывается до плавающих мушек в глазах.
— А вы?
— А я найду другую.
Тимур цокает и невесело усмехается.
— Он же — урод последний, — не унимается Кайманов и начинает мельтешить перед глазами, расхаживая туда-сюда и нервируя меня еще больше.
— Урод, — киваю, соглашаясь, — который платит. А ты, — наставляю на него указательный палец, — потом ешь и одеваешься. Потом этот урод советует тебя, — снова указываю на него, — другому такому же, как он, уроду, и ты снова ешь, одеваешься и ведешь свою подружку в кино.
— Какой-то круговорот уродов в природе, — заключает Кайманов и плюхается обратно на свой стул.
— Такова наша работа, Тимур. Эмоциям в нашем деле — не место, ты должен это знать, как Конституцию Российской Федерации. Ты ведь понимал, куда шел работать? Или мне начинать подыскивать нового стажера, а ты сменишь специализацию?
— Понимал, — обреченно вздыхает Кайманов, переводя свое внимание на окно, из приоткрытой форточки которого, доносятся звуки какой-то адски приторной попсятины, что сводит зубы. — Но какой гнилой этот Буданов всё-таки! Закрысить аморалку** потерпевшему с такими-то бабками… — осуждающе качает головой.
Согласен.
Паскуда редкостная, но…хорошо оплачивающая и с большими подвязами, которые всегда могут пригодиться.
Смотрю на своего молодого стажера и понимаю, на сколько он еще зеленый и не испорченный деньгами и жизненными подзатыльниками.
Вспоминаю себя…Мой юношеский максимализм, горячность и прямолинейность суждений — вот так же, как у моего стажера заставляли гнаться за правдой и справедливостью. Ты считаешь себя чертовым героем, способным спасти и защитить весь мир.
Ты так думаешь ровно до тех пор, пока до голой задницы не протираешь брюки, сидя государственным бесплатным назначенным адвокатом, защищая мелких наркушных гопников или хитрожопого мошенника, выманившего по телефону у старухи отложенную пенсию.
Ты так думаешь ровно до тех пор, пока не получишь государственную зарплату, хватающую лишь на то, чтобы залатать эту дырку на брюках, а не купить себе новые.
А потом ты уходишь в частную адвокатскую контору, где начинаешь защищать «толстых кошельков» и получаешь свою первую зарплату, позволяющую к новым брюкам подобрать еще и рубашку с носками.
Если вы считаете, что адвокатское дело-это борьба за правду, то глубоко ошибаетесь.
Адвокат — это не всегда про справедливость. Адвокат-это защита. Но защищать можно и отпетых мудаков, филигранно меняя квалификацию их инкриминируемого деяния на менее тяжкую, или вообще, добиться полностью оправдательного приговора.
Поэтому, ты либо отключаешь эмоции и гребешь бабки, либо страдаешь вместе с пенсионерами юрисконсультом над претензионным заявлением в Водоканал.
— Всё, Тимур, — смотрю на циферблат наручных часов, — давай по домам. — Собираю документы и убираю в сейф. — Родителям привет передавай и не забудь в понедельник ЧиЖа*** закинуть, — закрываю на кодовый замок сейф и смотрю на стажера.
— Будет сделано, шэф! — Выкрикивает Тимур, приставляя к виску раскрытую ладонь, точно воинское приветствие, и по-армейски разворачивается на пятках. — Хороших выходных, шэф!
Кайманов скрывается в дверях, а я закидываюсь таблеткой от головной боли, ставлю на сигналку офис и закрываю помещение.
Арбат кишит.
Сегодня суббота, а значит большинство может позволить себе прогуляться по одной из самых исторических улиц Москвы.
Я не вхожу в их число, поэтому скорым шагом двигаюсь вдоль новой выставки архивных фотографий Блокадного Ленинграда, мечтая скорее выбраться из душного скопления людей.
В следующем переулке стоит мой автомобиль, но я не успеваю до него дойти, потому что мое внимание привлекают сиреневые волосы, подскакивающие вместе с его хозяйкой.
Я останавливаюсь и узнаю тех самых «бременских музыкантов», которых разогнал в прошлую пятницу. Тот же состав, по которому я безжалостно прошелся бульдозером из-за вот этой девки, выплясывающей под какую-то жутко знакомую попсовую блевотину.
Она чёткими движениями попадает точно в ритм мелодии, что мгновенно становится ее частью. Ее тело пластично и грациозно вырисовывают танцевальные комбинации, приковывая внимание.
Сейчас, музыканты уходят на дальний план и вряд ли интересуют всю эту толпу зевак. Все их взгляды прикованы к тонкой гибкой фигурке, изящно лавирующей со шляпой в руках между туристами.