— Наверное, собака на улице.
— Нет, это волк. И не на улице, а в нашей комнате.
Сеструха была на грани истерики. Я ликовал. То-то, пускай почувствует, как издеваться над другими. Но вслух я ничем не выказал своего злорадства.
— Откуда в нашей комнате волку взяться? Скажи ещё, там оборотень, — пошутил я.
Танька оказалась невосприимчива к юмору. Она тряслась, как три поросёнка перед волком. Я подошёл к ней и покровительственно обнял за плечи. Танька прижалась ко мне, как будто я был старшим братом. В этот момент мне захотелось по-настоящему совершить подвиг и её защитить.
— Не бойся. Хочешь, вместе сходим и проверим?
Вой прекратился.
Она помотала головой и ещё сильнее прильнула ко мне. Я продолжал:
— По-моему, ты переутомилась. Я ведь не слышу и не вижу ничего странного. — Я выразительно посмотрел на привидение, которое гордо реяло над балконом, и старательно изобразил слепого. — Просто у тебя воображение разыгралось. Логично?
Танька не слишком уверенно кивнула, переводя взгляд с меня на балкон и обратно. Я погладил её по голове и с видом знатока произнёс:
— Привидения питаются страхами. Как только ты перестанешь бояться, всё исчезнет, поняла? Прими что-нибудь от нервов и ложись спать.
Сестра снова кивнула. В этот момент в ней было что-то человеческое.
Аптечка у нас хранится на кухне. Танька наотрез отказалась идти туда одна. Она вцепилась в меня, как утопающий в последнюю шлюпку на «Титанике». Поскольку нервными расстройствами у нас в семье никто не страдал, успокоительного в аптечке не оказалось. Зато нашлись просроченные таблетки снотворного, которые забыла бабушка.
Пока сестра глотала снотворное, я размышлял, как половчее убрать с балкона привидение. Танька намертво прилипла ко мне, как будто меня намазали папиным клеем. Случай представился, когда она пошла в туалет. Я пообещал посторожить возле двери, но вероломно покинул пост. Рванув на балкон, я отвязал шар и затащил в дом. Бежать в родительскую спальню было некогда, поэтому я поспешно затолкал отслужившее службу привидение в шкаф-купе в прихожей и вернулся к двери туалета как раз в тот момент, когда оттуда выходила сестра.
Таньку будто подменили. Она не командовала и не повышала на меня голос. Несмотря на выпитое снотворное, спать ей не хотелось: то ли таблетки были слишком старыми, то ли потрясение чересчур сильным. Прежде она живо отправила бы меня в кровать, а тут разрешила включить компьютер. Я полночи играл в своё удовольствие. Заснули мы поздно и встали незадолго до приезда родителей.
— Как вы тут? Миша хорошо себя вёл? — спросила мама.
— Он просто чудо! Такой внимательный и чуткий, — сказала Танька.
— Вот как? — удивилась мама. — А я боялась, что вы тут подерётесь.
— Я же говорил, что время от времени их надо оставлять одних, — вставил папа.
Мама посмотрела на сестру и намётанным глазом определила:
— Что-то ты бледненькая. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да. Просто долго не могла заснуть. Лезла в голову всякая ерунда, — нервно хихикнула Танька. — Наверное, переутомилась. Но Миша обо мне так заботился.
— Смотрите, чтобы я тоже не переутомился, — вылез я.
— Тебе это не грозит, — покачала головой мама, но за меня тотчас вступилась сестра:
— Мам, не ругай его. Ты даже не представляешь, какой у меня замечательный брат.
Я благоденствовал. Никто меня не воспитывал и не заставлял учить стихи. Я не преминул воспользоваться завоёванной свободой.
— Ма, я пойду, на роликах покатаюсь?
— Иди, только недолго. Скоро обедать будем, — напомнила мама.
И тут случилось непоправимое. Я сам разрушил своё счастье. Победа так окрылила меня, что я совсем забыл про ненужный теперь шар и полез за коньками. Стоило мне открыть дверцу шкафа-купе, как оттуда медленно выплыло привидение и повисло под потолком. При дневном свете оно выглядело совсем не так натурально, как ночью.
— Вот это призрак! — присвистнул папа.
Мама всплеснула руками:
— Это ведь натуральный крепдешин! Ты знаешь, сколько он стоит, балбес?
Только Танька ничего не сказала. Она молча взирала на меня, как Каа на несчастных бандерлогов. Я понял, что роликов мне не видать. Будет много крови. И не ошибся.
— Мам, я так понимаю, гулянье отменяется? — спросила Танька и достала с полки томик Некрасова. — Выучишь наизусть от сих до сих.
Заступиться за меня было некому. Я зубрил поэму и мрачно думал, что если на Руси кому и живётся хорошо, то уж точно не младшему брату. Тем более, когда сестра такая вредина.