Но Потапова от этого внутреннего диалога всё время отвлекали какие-то голоса позади – за спиной двое иностранцев активно вели диалог на своём языке.
– Понаедут тут всякие и язык не учат! – вслух высказался мужчина. Вдруг он услышал снова стук в своей голове:
– Скажи всё, что ты о них думаешь, и в красках! Это и есть твоё задание.
Потапов уже наполовину был уверен, что его ангел – это, на самом деле, недавно упомянутый им чёрт, но, кем бы он ни был, мужчина с ним полностью согласен – язык надо учить!
– Надо говорить на русском в моей стране! – он повернулся к сидящим и сказал им прямо в лицо, – А вдруг вы надо мной смеётесь? Откуда мне знать, что Вы там на своём языке лопочете и ржёте!
Иностранец попытался ему на ломаном русском что-то объяснить, но Потапов его быстро прервал:
– Вы экзамен сдаёте на знание языка, когда в мою страну едете! В этой стране только на русском говорят!
На место заварушки уже подошёл охранник и спросил, в чём дело.
– А что, если они нас обсуждают и смеются за спиной, откуда мне знать? Приехали сюда, значит должны говорить по-русски!
– У нас многонациональная страна, – ответил охранник, но Юрий продолжал громко возмущаться. Сидевшие за ним приезжие мужчины потихоньку ретировались в другой вагон, в то время, как Потапов продолжал своё выступление на публику, на исконно русских матах объясняя, как должно быть в его стране. При этом, язык его, после водки, слегка заплетался, а лицо, в синяках и шишках, всем своим видом источало расовую нетерпимость. Охранник предложил вызвать полицию, некоторые люди подходили к Юрию и просили успокоиться и отстать от иноземных гостей.
Множество недовольных глаз уставились на Юрия, возмущённые тем, что этот, не совсем трезвый, гражданин с «разукрашенным» лицом устроил бучу в их вагоне.
– Может Вас на следующей станции высадить? – спросила его проводница.
– А не надо! Я и сам выхожу! – сказал возмутитель порядка и кинул ещё несколько фраз о том, как он разочарован гражданами страны, не поддержавшими его стремление к защите русской речи – всё это было сказано с матом, выражающим глубину его огорчения.
Когда поезд остановится, и Потапов выпрыгнул из вагона, он вдруг осознал свою реальность – один на пустой станции с известной ему судьбой и обещанным завершением миссии.
– Так в чём, говоришь, было моё задание?
– Ты его сделал даже лучше, чем я ожидал! Браво, великолепная игра! – ответил ему Ангел.
– Игра? Но я не играл!
– Вот в том-то и дело – ты настолько вжился в роль, что забыл о том, что играешь!
– И что я такое сделал?
– Ты показал неприглядный образ расового нетерпения!
– Я… что?
– Теперь, когда эти люди, ехавшие с тобой в вагоне, захотят осудить людей другой национальности, они вспомнят твоё поведение и не станут этого делать – ты словно прививку им поставил.
Потапов стоял в ступоре и только моргал, пытаясь осознать происходящее.
– Никому не хочешь позвонить перед смертью? – спросил внезапно Ангел.
Мужчина вздрогнул:
– Ты, вроде, Ангел, добрым должен быть! Ты что, убить меня собрался?
– Нет, просто перестану тебя оживлять… Потому что ты сам так хотел.
– Да что ты заладил – я сам хотел! Завершение миссии! Не помню, когда я этого хотел, но знаю, что я передумал! Понятно? Миссия продолжается, буду дальше ставить эти «прививки» или что там надо.
Ангел улыбнулся ему, как маленькому ребёнку, который раскапризничался.
– Ну так что, дочери будешь звонить?
– Зачем? Ей и так хорошо живётся. Не пропадёт без меня.
– Откуда ты знаешь?
– Ну, муж у неё хороший: не пьёт, работает.
– Ты считаешь, что если не пьёт, то обязательно хороший муж?
– А что?
– А то – бьёт он их: её и дочь, внучку твою.