— Москвичёв, сними шарф. Это что за шуточки?
— А он художник, — выкрикнул Юрка Петухов.
— Кстати, о художествах, Петухов. Ты случайно не знаешь, кто изрисовал твою парту в кабинете математики? — строго спросила учительница.
Под её пристальным взглядом Петухов сник, тотчас потеряв желание говорить на тему искусства. Пока все отвлеклись, Женька с облегчением стянул с себя шарф, решив до конца уроков проявлять свою незаурядность другими способами.
Весь день Женька старался вести себя, как подобает истинному художнику, держался особняком, время от времени напуская на себя задумчивый вид, а на большой перемене даже не побежал в буфет. Но оказалось, что эта жертва принесена напрасно. Никто не обратил внимания на его отсутствие.
— Жень, а где у тебя выставка? — спросила Синицына после уроков.
— В двухэтажке, которая на слом, — объявил Женька.
— А я думала правда, — разочарованно протянула Синицына.
— Между прочим, многие художники сначала выставлялись на чердаках и в подвалах, — парировал Женька и для пущей важности добавил: — Кстати, вход платный.
— Так это по-настоящему, что ли? — спросила Майка.
— А по-вашему, я прикалываюсь? — вопросом на вопрос ответил Женька.
— И почем билет? — спросил Петухов.
Язвительность в его тоне подстегнула
Женьку, и он сам не понял, как выпалил:
— Десять рублей.
— Прикинь? Червонец-то за что? — спросил Петухов.
— Увидишь, что такое истинный художник, — загадочно сказал Женька и в сопровождении Лёхи покинул класс.
— Не понял, он чё, ухо что ли будет резать? — сделав страшные глаза, спросил Шмыгунов.
Стояла чудесная погода, но Женька с Лёхой не пошли гулять. Они сидели на втором этаже пустого, обшарпанного здания, на двери которого значилось: «Галерея современного искусства…»
— Сказанул тоже: десять рублей. Тут задаром никто не придёт, — протянул Лёха, который придерживался мнения, что искусство должно быть доступно для народа.
Женька и сам понимал, что погорячился, но он не любил признавать своих ошибок, поэтому сказал:
— Что поделаешь. Толпа никогда не признавала гениев.
Вдруг у сидевшего на подоконнике Лёхи перекосилось лицо, как от нервного тика, и он пролепетал:
— Толпа.
— Чего? — не понял Женька.
— Там толпа, — сказал Лёха, махнув рукой в сторону двора.
Женька вскочил как ошпаренный, выглянул из окна и обомлел. К «галерее» шло человек двадцать. Среди страждущих приобщиться к искусству были не только одноклассники, но и ученики из параллельных классов.
— Ну, Лёха, продавай билеты, а я пока тут всё подготовлю, — сказал Женька, и они кубарем скатились по лестнице со второго этажа вниз.
Билеты были распроданы в момент. Когда все наконец оказались в здании, Женька повёл экскурсию на второй этаж, где располагалась основная экспозиция. Это был его триумф. Он бойко демонстрировал свои полотна, жалея, что по настоянию Лёхи убрал-таки портрет Петухова. Завершала показ скульптурная композиция под названием «Дружба», представляющая собой две сплющенные банки кока-колы, большими гвоздями приколоченные к фанерке.
— Это всё, — широко улыбаясь, сказал Женька.
Все продолжали глядеть на него. Никто не расходился. На лицах посетителей читалось ожидание. В душе у Женьки шевельнулось нехорошее предчувствие. Лёха понял: будут бить.
— Всё уже, — неуверенным голосом повторил Женька.
— Как всё? А ухо? — напомнил ему Петухов.
— Какое ухо? — пролепетал Женька, всё ещё не понимая, чего от него хотят.
— Как какое? Ты же обещал, что ухо отрежешь, как этот Ваня, как его там.
— Ван Гог, — машинально подсказал Женька.
— Во-во, — поддакнул Петухов.
— Ничего я не обещал, — попятился Женька.
— Говорил, он струсит, — сказал Шмыгунов, особенно смачно шмыгнув носом.
— А за что мы тогда червонец заплатили? — выкрикнул Петухов. — А ну гони бабки назад.
Толпа угрожающе сомкнула кольцо вокруг художника и его верного помощника. Женька мысленно поблагодарил Лёху, что тот настоял убрать портрет Петухова. Благодаря Лёхиной дальновидности обошлось без драки, но с деньгами пришлось расстаться окончательно и бесповоротно.
Скоро Женька и Лёха остались вдвоём в опустевшей галерее.
— Тебе хорошо. А у меня мою собственную двадцатку выгребли, — проворчал Лёха.
— Деньги и творчество — вещи несовместимые, — философски заметил Женька, окинул «галерею искусств» прощальным взором и побрёл прочь.
— А как же картины? — крикнул ему вслед Лёха.
Женька не ответил. Он уже смирился с тем, что не станет гениальным художником, и на аукционах будут продаваться не его картины, а какого-то далёкого Ван Гога. Зато он остался при ушах. Каждый выбирает своё.
Ссора
Маньяк
В последнее время личная жизнь у Женьки не удавалась, а виной всему Вадик Груздев, воздыхатель Синицыной из музыкальной школы. Женька думал, что у Ленки с ним всё кончено, но просчитался. В пятницу Вадик пригласил Синицыну в районный Дом детского творчества на концерт победителей конкурса юных дарований. Женька чуть не лопнул от злости, увидев фамилию этого жирдяя на афише в списке участников. Это было настоящим ударом судьбы.
Зато Синицына ходила с таким видом, будто она сама победила в конкурсе. Глядя на её сияющую физиономию у Женьки сердце обливалось кровью, но он был бессилен бороться с соперником. Приходилось признать, что он проиграл. До пятницы оставалось два дня. Даже Женька с его недюжинным умом не мог за столь короткий срок прославиться и переплюнуть этого недоделанного музыканта.
Женька страстно мечтал, чтобы произошло землетрясение, потоп или какое-нибудь другое стихийное бедствие и концерт отменили. Но, судя по прогнозам, никаких катаклизмов не ожидалось. И всё же чудо свершилось.
Когда Майка, неиссякаемый источник информации, вбежала в класс и объявила, что на местную знаменитость Груздева в подъезде напали двое мальчишек, Женька встрепенулся.
— Значит, он выступать не будет?
— Почему не будет? Будет. Они его не тронули, просто деньги отобрали. Малолетки, из третьего класса, — доложила Майка.
Женька не поверил своим ушам.
— Из какого?!
— Из третьего.
— И этот пузан им не накостылял? Просто так, за здорово живёшь, выложил бабки, и всё? Я бы им показал! — Женька воинственно потряс кулаком, моментально почувствовав своё превосходство перед соперником.