— Вот! Мы к вам Москвичёва привели.
— Кого? — не поняла журналистка.
— Женю Москвичёва. Он в нашем классе учится и пишет научные статьи. Просто он очень скромный, — пояснила Лена Синицына и поспешно вытащила из портфеля журнал, который Женька щедро подарил ей с автографом.
Пробежав глазами статью, журналистка смерила Женьку удивлённым взглядом и начала проявлять к нему интерес. Женька понял, сопротивляться бесполезно, и он сдался. Интервью длилось недолго. К счастью, журналистка не стала копаться в тонкостях компьютерного программирования. Евгений Москвичёв, как и подобает гению, был немногословен. Репортаж обещали показать в калейдоскопе новостей. Все были счастливы, лишь герой дня выглядел подавленным.
— Переживаешь, что тебя рассекретили? — участливо спросила Синицына. Глядя в её полные обожания глаза, Женька впервые подумал, может быть, неплохо, что он дал интервью.
Прошло три дня. Поначалу Женька нервничал, но постепенно успокоился и стал с удовольствием греться в лучах славы.
Сигнал тревоги прозвучал, когда на перемене в класс зашёл Николай Александрович.
— Москвичёв, говорят, ты занимаешься программированием и даже пишешь статьи в серьёзные журналы? — спросил он.
В душе у Женьки шевельнулось предчувствие, что скоро его славе придёт конец. Если разговор пойдёт о компьютерных программах, то ему хана. Дальше компьютерных «ходилок» и примитивных «сшибалок» его познания не простирались. «Может, симулировать потерю голоса?» — решил он и молча кивнул.
— Представляешь, какое совпадение. Мой друг занимается той же самой проблемой и тоже пишет статьи. Могу познакомить. Его зовут Евгений Олегович Москвичёв.
Глубина Женькиного падения была ужасна. Все подсмеивались и подтрунивали над ним. От насмешников не было прохода, а количество приставших к нему кличек превышало все разумные пределы. Как только его не называли — и Компьютерщик, и Программист, и Автограф.
Женька стойко выносил превратности судьбы. У каждого в жизни бывают чёрные полосы, главное — не унывать, решил он. Зато он понял, почему знаменитости не любят журналистов. Теперь само слово «интервью» вызывало у него острую неприязнь. Ведь кто знает, как долго он оставался бы компьютерным гением, если бы паршивые папарацци не рассекретили его.
Лучше всех
Экстрасенс
Денёк выдался солнечный. Пообедав и наскоро выучив уроки, Женька забежал за Лёхой, но тот был ещё не готов. Пока медлительный Лёха одевался, Женька стал от нечего делать читать газетные объявления.
— Во зажигают! Видал, сколько чудиков колдует? Смотри-ка, на успех в деньгах кодируют. Тебе не надо? — насмешливо спросил он.
— Лучше б меня от двойки по математике закодировали, а то скоро контрольная. Отец на уши встанет, — мрачно изрек Лёха, натягивая ботинки.
И тут в голове у Женьки будто что-то щёлкнуло. Он почувствовал прилив вдохновения, как случалось в те мгновения, когда его посещала очередная сногсшибательная идея.
— Лёха, ты гений! — воскликнул он.
Лёха искоса посмотрел на друга: шутит, что ли? Не то чтобы он считал себя дураком, но, надо признаться, гением его ещё ни разу не называли. Между тем Женька продолжал:
— Мы с тобой тоже экстрасенсами заделаемся!
Нет, не шутит. Сбрендил, понял Лёха, а вслух сказал:
— Бывают, конечно, идиоты, но не настолько же. Какой дурак к нам кодироваться пойдёт?
— А такой, какой двоек получать не хочет. Кодировать будем от плохих оценок, — уверенно заявил Женька.
Помешательство было налицо. Лёха опасливо покосился на друга и осторожно, чтобы ненароком не вызвать приступа буйства, спросил:
— Как же ты станешь кодировать, если ты этому нигде не учился?
— Пусть тупые учатся, а у меня, Лёха, природный дар. Я это прямо чувствую, -
заявил Женька. — Главное, нам нужна реклама.
— Где же мы её возьмём? — на всякий случай поинтересовался Лёха.
— Если повезёт, то во дворе, — загадочно произнёс Женька.
Выбежав из подъезда, ребята увидели возле песочницы Майку Свиридову, которая присматривала за своим младшим братишкой. Майка училась с ними с одном классе и была ходячей энциклопедией «Всё обо всех».
— На ловца и зверь бежит. Вон она, наша реклама, — довольно потирая руки, улыбнулся Женька.
Поравнявшись с песочницей, он небрежно бросил:
— Гуляешь?
— А тебе-то что? — огрызнулась Майка.
Она скользнула по Женьке взглядом и уже собиралась отвернуться, но тот неожиданно спросил:
— Чего это ты на меня так посмотрела?
— Никак я на тебя не смотрела, — отмахнулась Майка.
— Не отпирайся. Ты что, уже всё знаешь? Кто тебе рассказал? — допытывался Женька.
— Что рассказал? — наконец-то начала проявлять интерес Майка.
— Ну что я экстрасенс?
— Не ври, — не поверила Майка, но при этом глаза её от любопытства стали круглыми, точно объективы фотокамер.
— Я вру? — искренне возмутился Женька. — Меня в академии проверяли. Лёх, скажи. Мне на удачу закодировать — раз плюнуть. Был двоечником — стал хорошистом, — распалился Женька и вдруг, будто спохватившись, сник: — Ой, чего это я разговорился. Знаешь что, забудь. Никому ни слова.
— Так вот почему ты отличник, — смекнула Майка, уже не сомневаясь в правдивости Женькиных слов.
Женька многозначительно пожал плечами и попросил:
— Только ты насчёт этого не распространяйся, а то начнут приставать: закодируй да закодируй.
— Не бойся, буду молчать как рыба, — пообещала Свиридова.
Как и предсказывал Женька, у Майкиной «рыбы» оказался довольно бойкий язычок. На следующий день, когда неразлучные друзья явились в класс, их встретили гробовым молчанием. С видом человека, далёкого от мирских забот, Женька прошествовал к парте, нарочито не замечая провожающих его любопытных взглядов. Первой выступила Лена Синицына:
— Жень, а правда ты — экстрасенс?
Будто очнувшись от размышлений, Женька обвёл всех взглядом и, выдержав трагическую паузу, обречённо вздохнул:
— Так и знал, что это просочится. И вообще, что вы все уставились? Экстрасенсов не видели?
Произвести впечатление на Синицыну было не так-то легко.
— Ладно тебе задаваться. Лучше скажи, слабо тебе Шмыгу от двоек закодировать? — с вызовом спросила она.
Маленький, вертлявый Шмыгунов шмыгнул носом, словно оправдывая свою фамилию и кличку, и буркнул:
— Чой-то меня? Других, что ли, нету?
— Да потому что ты у нас самый двоечник, весь класс позоришь, — резонно заметила Синицына.