Курбич находился «в полёте», бил сверху. Ну и думал погасить свой могучий разгон об меня, но, в итоге, полетел над лестницей вместе со мной. А я хоть увидел оборот Курбичей, с их мезохом-копытным. Кулачищи, огромные, с роговыми напластованиями на костяшках — что было видно по главстражнику, действительно, «гены» сыграли, и он даже без посвящения Курбу был как Курбич в полуобороте. Ноги — мощные, оканчивающиеся тремя пальцами с копытами, то есть двигался Курбич «на мысочках». Несколько напоминая сатира, но никаких рогов не было. Мордас — гибрид волка и грызуна, острый, с загнутыми внутрь зубами, даже более выраженными, чем у Курба. Очевидно — компенсировал отсутствие когтей.
После рывка он несколько растерялся, в полёте подрыгал захваченной рукой и попробовал по мне зарядить второй, попавшей в захват. Сбил нашу траекторию, так что на первый этаж мы летели с огоньком, стукаясь о стены и ступеньки. Пытался что-то намагичить, что я проигнорировал.
Ну а я прикидывал, как мне этого типа иммобилизовать. Кулачищи у него могучие, копыта — тоже. То есть «заломать» лоб в лоб не выйдет, он меня отпинает, а Потап будет ржать.
«Буду».
Но и рвать фигуранта когтями, тыкать магией и прочее — не хочется. Он мне, вообще-то, как источник информации нужен, а не как дохлый труп или бессознательный калека. Но этот мезохотроп, БДСМ-шик фигов — чертовски неудобный для захвата противник. Вообще, эти кулачищи, именно для антропоморфа, как бы не получше когтей…
«Но-но!» — возмутился топтыгин.
Нет, понятно что когти, особенно мои — круче. Но для человеков органичнее бить кулаком, приходится постоянно себе «перестраивать», оборот-вне оборота. С другой стороны — мне нужно работать головой, а не когтями или кулаками. Поработал головой, благо мы ещё летели, весело стукаясь о ступеньки и стены и руша коттеджик. В принципе, возможность иммобилизовать есть…
«Так и делай! То шебуршень неуёмный, а когда надо делать — ули-и-итка!»
— Сам такой, — отпарировал я.
Но действовать начал: в момент стуканья о ступеньки, выпустил когти на нижних лапах (прощайте сапоги!), зацепился за ступеньку, выгнулся, гася инерцию и перекидывая Курбича через себя. Ступенька нашей массы вскоре не выдержала, точнее — её крепления. Сама ступенька составила нам компанию в полёте, но задачу свою выполнила: мы летели на пол, спина к спине, но я — сверху, а лапы Курбича были вывернуты. Так и грохнулись на пол, к чертям его пробив Курбичем, а я засуетился: полом в мордас и Потапычем сверху этого деятеля вырубило, но порыкивал, может, даже землю жрал, так что надо его поэффективнее заломать, в смысле зафиксировать. Сказано — сделано. Коленом на поясницу, руки в жесткий замок. Курбич подёргался, помагичил…
— Не понял, — удивился я. — Это чем это он меня?
И немножко офигел: копыта у ходилок Курбича были, почему я принимал его за сатира. Но оказались именно ногтями, с мощными пальцами собранными при ходьбе «в щепоть». Тремя, очевидно большим и двумя отстающими. И теперь, он эти пальцы растопырил и большими гвоздил по мне копытцами!
«Никогда такого не видел, вот хренотень-то!» — удивился, как и я, Потап.
— И не говори, — признал я мохнатую правоту.
Ухватил Адавра Курбича (то ещё имечко, хотя и даже понятное — «идущий в Золотой», довольно распространённое в Корифействе) за загривок, потыкал мордасом в землю: удары копытцами были, вообще-то, ощутимыми.
— Прекрати копошиться, — по-доброму попросил я, когда раздался рычащий кашель — видимо, от жадности: жранул слишком много земли. — За слова поносные ты трёпку получил, — продолжил я, наблюдая повернувшиеся уши. — И… не буду я тебя жрать. Трахать тоже. И даже обоссывать мне тебя неохота. А охота мне, чтобы ты выполнил распоряжение Лидари.
— Это какое? — удивлённо прорычал Адавр.
— А вот встретил бы моё почтенство с уважением, выслушал, тогда бы и знал. А не жрал землю и домик ломал, — оценил я нанесённые нашим падением повреждения недвиге. — Я тут с ярлыком от Лидари. Не нравится ему это убийство на вашей гулянке.