— Если Ид не пожелает иначе, — охренительно обнадёживающе сообщил он.
И выходила поганейшая ситуация: не слишком сильная навь, в общем-то тьфу да растереть, используя рабочий механизм, мало того, что трудноуязвима, так ещё натруально угрожает здоровью и жизни. И сделать с ней присутствующие ни черта не могут! Хотя…
— Так, — веско уронил я, встряхнувшись и оглядел окружающих.
Ну… живы. А что помяты немного, так это им плюс в карму и прочие чакры: оберегать моё почтенство от жёсткого падения — почтенно.
— Мастера, все жрецы кроме вас, светлый, — слегка поклонился я держащему барьер. — И храмовые воины — отступайте. Отойдите не меньше чем на версту и будьте готовы бежать. Млад, ты на аркубулюсе сопровождай, прикрывай по возможности.
— Слушаюсь, господин. Но…
— Без «но». Я пойду в навь, отходить мне нельзя, — вздохнул я.
— А если…
— А если — меня вытащит аркубулюс, — сообщил я. — Может, и жреца, — с сомнением посмотрел я на служителя культа, но мысленный приказ железному медведю отдал.
Естественно, если мне ничего не будет угрожать. И когда прочие свалили, я лёг пузом на железного медведя, поместив свою лапу ему в пасть: если говны прорвуться, он меня удержит за лапу и вытянет. А жреца — если держаться будет. Хотя идов жрец, как мне видится, и в говнах не потонет.
— Благословение Ида твоим начинаниям, видом, — произнёс жрец, судя по спокойствию — действительно не особо опасавшийся прорыва говен.
И провалился в навь… с уже привычным «блюэ-э-эц!» метнувшийся от облака… озера… В общем, пакость в нави создало просто невозможное для яви надругательство. Говняное: затхло-канализационные воды скрывали эту пакость, а в отдалении — меняли агрегатное состояние, становясь говняно-мелкодисперстным туманом. И во-о-онь — кошмарная, хуже настоящей, потому что это было именно «ощущение». То есть — всё совсем хреново.
Ну а я дёрнулся подальше, выйдя из зоны химического поражения.
«Становись пакостью колючей и убивай эту дрянь», — вышел на связь Потап.
— Сильно проняло? — посочувствовал я.
Потому что я, как Потапыч — отражение возможностей Потапа. И если меня крючит — топтыгина даже жалко. Умеренно.
«Да! Буэ-э-э!!! Прибей это! Это — не должно существовать!» — возмущался контуженный в обоняние и эстетизм Потап.
А я смотрел на говняное облако… И вот ну никакого желания лезть в эти говны в себе не находил. Даже если стать «злостной колючкой», падучим топором, электрическим стулом… Хм-м-м…
«Чего надумал?» — заинтересовался Потап.
— Ляпиздричество, мохнатый. Я, конечно — не электромонтёр, но вода, даже с говнами — прекрасный проводник. Ну а что я деталей не знаю — так в нави это неважно! — оскалилась моя эрудированность.
«Молнией — тоже ничего. Ну шарашь тогда»
Вокруг меня защёлкали мелкие молнии, трава нави расцвела голубоватыми светящимися метёлками — подозреваю, это моё неосознанное расшалилось. Но для задачи «расчистки говен» это препятствием не стало. И, с соответствующим гоготом и воплем, я разрадился потоком белоснежных молний, шарашущих в говённую мглу.
— Абсолютная власть! — сообщал нави я.
Ну а что — после этой гадости и поржать не помешает.
«Хорош уже, шебуршень», — через минуту шарашенья молниями добродушно сообщил Потап. — «Сдохла пакость».
И вправду — искорки синего света летели к моей персоне. А говёное облако на глазах уменьшалось. Шарахаться я от них не стал: как неоднократно заявлял Потап — это просто энергия, суть нежизни в нави. Дождался развеивания облака, взлетел и решил посмотреть… Зря. Какое-то поганое месиво из крыс, хитина, слизи — причём полупризрачное. И смерть её не повредила — она и при жизни, как заметно, не сильно отличалась внешне.
— Редкостная дрянь, — сплюнул я в месиво с воздусей.
И пришёл в себя в теле: к счастью, не в воде. И на аркубулюсе. Правда…
— На мне же артефакт от запаха! — взмутился я, ощущая от плещущейся на полу жижи зловоние, пусть не запредельное, но… ощутимое!
— Воняет преотвратно, — прогудносил жрец, зажимающий носяру в щепоть. — Артефакт не помогает, уж не ведаю, почему.
— А вода где? — прогудносил я, прикрывая нос рукавом.
— Когда поганая навь сдохла, я смог развернуть работу механизма. Он повреждён, но исправен, а моих познаний хватило, чтобы откачать эти… это…