В общем: откажет мне корифей в службе — найду, чем в столице заняться. Даже тех урезанных данных, что я сейчас имею, хватает, чтобы понять: без дела с более или менее достойной наградой за это дело не останусь. Но вряд ли корифей откажет: тут ведь ещё и вопрос «облика в глазах благородных», вокруг которых корифейство волей-неволей выплясыват. Ну а что я на логическую дыру указал — мне скорее в плюс, если корифей не дурак. В общем, посмотрим, что он скажет. Меня все три варианта устроят: и служить без клятвы, и продаться задорого, и разбежаться с этим гвардейским будущим.
Полчаса я сидел, оглядывал кабинет, прикидывал расклады. А через эти полчаса в кабинет ввалился Серпент, с физиономией…. сложной. Змейская она у него от природы была, это понятно. А вот зыркал он на меня действительно сложно, но в целом — не негативно, что не может не радовать. Прополз к своему столу, обвился вокруг сидушки и уставился на меня.
А я, с приподнятой бровью на него. Поиграли мы в гляделки с воеводой минуты три-четыре, и первым сдался он, хоть и говорят, что змеюки сутками могут пыриться в одну точку.
— Значит, видом Михолап Потапыч, предлагает тебе Корифей всея Зиманды дружинный ряд, — похлопал он рукой по бумагам. — Клятву от тебя не ждёт — и так, как ты сказал, ряд «словом и честью заверяешь».
— А если слово с рядом нарушу — то и клятва ничего не стоит, — уточнил я.
— Так его величество и сказал, слово в слово, — хмыкнул Серпент. — Правда, про проблемы от вас, видомов, тоже сказать изволил… Ну да навка бы с тобой, так и изволил сказать.
— Я из Медвежьего Угла за службой по ряду в столицу и прибыл, воевода, — честно соврал я. — Буду служить честно и достойно, пока со мной честны…
— Это — лишнее! Не хватало ещё самого корифея в нечестности обвинять, пусть намёком! — отрезал Серпент. — Подпись ставь, деньги на обзаведение бери и вали на седмицу, обзаводись. Через седмицу — чтоб тут у меня был. Где живёшь, скажешь, да и служку с тобой направлю, раз обещал.
— А сейчас служку направишь? — уточнил я.
— Могу и сейчас, — пожал он плечами. — Но через седмицу всё равно приходи: она тебе на обзаведение, да снарягу справить. А мне ещё тебя проверить надо: ты всё щёки дул, что вой необоримый, а как на деле — понять надо.
— А зачем понять-то? — уточнил я. — Вроде, как ты говорил, воевода: моя задача — навь и навок гонять.
— Так-то оно, конечно, так. Да и не так — тоже. И места бывают разные, иной раз бой учиниться может. И поединки нередки, да и его величество к ним благосклонен… когда его дружинные побеждают! — аж рявкнул Серпент. — А когда побиты, а то и сдохли — гневается и печалится. Надо мне знать, что ты за вой, Потапыч. Хоть знать, кого с тобой в ертаул ставить.
— Как скажешь, воевода.
Вообще тут выходило довольно интересно: структуры и субординации в дружине «по ряду» формально не было. То есть: был воевода, а так все дружинники равны и блааародны со страшной силой, подчиняются только корифею и корифейскому воеводе. Понятно, что эффективность подобного бандформирования была бы в отрицательных значениях, если бы не эти «ертаулы», а именно: «временный отряд», некое «объединение для выполнения определённой задачи», создаваемое воеводой и возглавляемое воеводой же назначенным временным командиром. В случае со стражами, как я понимаю, это «временное» — постоянное. А, в моём случае, мне надо будет в мир мёртвых сигать время от времени. И вот вопрос с телом становится довольно остро. В теле в мир мёртвых не попасть, так что оно остаётся в мире живых, прикрываемое заклинаниями-духами, если этим озаботится. И сородичами, которых у меня сейчас нет, а их должность будут замещать члены этого самого ертаула.