В итоге, дёргая головой, как припадочный, углядел я золотое кольцо на домике, в котором была и едальня. Четыре этажа, крыша, ну а факт наличия общепита рядом — только радует. Толкнул дверь, и с ходу услышал:
— Не потребно ничего, ступай своей дорогой! Нечего в достойные дома сиволапой мордой лезть!
Ратый изобразил чуть ли не обморок, а я, оскалившись, сделал морду максимально сиволапой. И именно ей радостно полез в этот «достойный дом».
17. Домашне-хозяйственная
Полез я не просто так: во-первых, было кольцо над входом, которое, как клялся Ратый — «публичная оферта» о намерении сдаваться, соответственно — поиске съёмщика. Во-вторых, от меня отмахивались как от какого-то там коммивояжёра, что уже в случае суда (и туда тоже) корифея даже не «оправдание», а прямое доказательство правомерности моих действий. Прямое оскорбление владетельного господина, причём неважно кем: если другим владетелем — то поединок, и отсиживание оскорбителя в доме — не препятствие в таком раскладе. Ну а если оскорбление нанесено не владетелем (или, как выходило, не лютым одарённым) — то тем самым быдло охреневшее предавало свою быдлосудьбу во владетельные руки. Правда, «неприкосновенность» тут уже могла и проканать — но ругался тип не из-за двери, а когда я был на пороге. То есть уже в доме, пребывание меня в котором, согласно кольца над дверью, насквозь правомерно.
Ну а помимо интересных юридических выводов «почему могу», были причины «почему стоит». В смысле, вщемиться, ну и показать типу внутри его неправоту. Это Ратый, как очевидец, да и сам оскорбитель. Такое спускать, судя по всему мне известному, было «поношением и попранием чести и благородства», то есть: последствия того, что я просто махну на «сиволапого» рукой, выйдут крайне неприятные в социальном плане. От дуэлей до отношения непосредственного нанимателя, что воеводы, что корифея. По их представлениям, укладу и вообще — порядку Зиманды, владетель просто не может такое спустить, а иначе он не блааародный, а хмырь невнятный. Последствия этой невнятности понятны только умозрительно, но не нравятся заранее. Так что в комнатушку-кабинет без прихожей я вщемился с максимально наглой, заносчивой, но при этом — сиволапой мордой. По-моему, даже частично морфировал в желании эту сиволапость максимально проявить.
И вблизи увидел обитателя комнаты. Так-то почувствовал и даже оценил глазами возможную опасность я почти мгновенно: оборотная сторона многочисленных недостатков медвежьего зрения. Но разглядел только в упор и призадумался: усесться ли мне на стол этого типа, для того чтобы сиволапость обрела законченную, можно сказать, совершенную форму, или это будет всё-таки перебор?
А сам тип был в возрасте — лет пятьдесят на вид. В довольно пристойном и не пёстром сюртуке, гладко выбрит, сед. По ощущениям — слабый одарённый, но это я почувствовал сходу. И выражение физиономии у типа было чертовски забавное. Презрительно откляченная нижняя губа — это, видимо, не успел втянуть. При этом — пасть удивлённо приоткрывалась. Правая бровь презрительно и гневно изогнута, очевидно — на моё сиволапое проникновение. А вот левая изумлённо вскинута, потому что этот тип начал меня разглядывать. В общем, я бы даже подумал, что этот дядька — териантроп, но выходило, что нет. А мордас перекошен в силу врождённой выразительной мимики, ну и понимания, что сейчас могут начать бить. Больно, возможно, до смерти, вдобавок, тому, кто бьёт — ничего не будет. Ну, кроме удовольствия от избиения, само собой.
— И-и-и-и… — певчески начал тянуть ноту этот тип.
— Кто таков? — для начала поинтересовался я. — Чтоб знать, что на могилке писать буду, — вежливо уточнил я.
— Не губите, уважаемый! — чуть не совершил челостол этот тип, точнее, даже совершил — стук послышался.
— Видом Михайло Потапыч я, — представился я уже новым именем-прозвищем. — Это я великую снисходительность проявляю, показываю, что тебе, ругателю подлому, надлежит сделать в ответ на вопрос почтенного видома.
— Милости прошу, почтенный! Скорбен очами я, вижу плохо! — ещё раз нанёс столу челом лёгкие повреждения дядька.
Ну-у-у… блин, вынужден признать, что в таком случае понять его можно. Открывается дверь, меха занимают не так много места, а серая парусина в свете солнца просто бросается в глаза (особенно подслеповатые) цветом. Тут ещё надо учесть тот момент, что цветовая дифференциация штанов и не только бросалась в глаза и мне, в Золотом в том числе. Ну, в смысле, чем высокопоставленнее, тем ярче и чище цвета.