— Обратно как вернёмся? — уточнил я, заглядывая в клоачные недра.
Запаха, слава артефакту, не было, но в тройке метров от люка противно поблескивала и лоснилась всякая дрянь.
— Так же, — бросила дамочка.
— А если в обход, с другой стороны Золотого? Скрывается же сам факт встречи и её место…
— Нет. То, что меня не было в городе — не должны знать, — отрезала фифа. — Долго мы будем стоять⁈ На месте надо быть до заката!
— Можно присесть, — щедро дозволил я. — Я, уважаемая, пытаюсь почувствовать, что нас ждёт, — пояснил я. — Лаш, приступай.
— Приступаю.
И выморозил участок трубы, а мы плюхнулись на уже замёрзшую пакость. Кстати, Квадрасек в этом случае проявил похвальную предусмотрительность: лёд в нашей с ним схватке был звиздец, какой скользкий. А вот сейчас — шершавый, вполне удобный для передвижения. Может, конечно, из-за «материала» заморозки, но не похоже.
Правда, дамочке я слегка соврал. Вчувствовался, конечно, но так, фоново, больше печалясь о тяжёлой судьбине и дерьмовости службы. Просто опасаться и именно мониторить имело смысл только навок, а они, со слов Карего и Квадрасека, как и судя по мной прочитанному, в Клоаке не заводились, только нави. Навки если и появлялись, то в самом Золотом, на поверхности, и долго не хулиганили: жрецы таких выявляли оперативно. Но «слегка» проверить не помешает, что я, всё-таки, сделал. И — ничего, ощущения сильной душатины из мира мёртвых не было.
«Есть гады, что прячутся хорошо», — вдруг пришёл мыслеобраз от Потапа. — «Пока жрать не начнут — не почуешь. И деревом притворяются, землёй» — посылал он вполне идентифицируемые образы мира мёртвых. — «Но сейчас — нет никого. И я — спать!»
— Кто бы сомневался. Но за предупреждение — благодарю.
«Угум. Хр-р-р-р», — очень «фактурно» чувствовалось посапывание топтыгина.
Дальнейший маршрут проходил с понятными остановками: доходим до границы подмороженности, Квадрасек начинает пыжиться и отмораживать, а мы с подельниками «мониторить» округу. Для начала выходило спокойно: какие-то крысы или ещё какая-то пакость в туннеле водилась, но вымораживалась вместе со слизистой дрянью морозилкиным, до состояния полной нежизнеспособности.
— Ты как, Лаш? — уточнил я после пятого «вымороза», несколько обеспокоенный рабочим состоянием нашего хладогенератора и комфортом дальнейшего продвижения. — Сил на дорогу хватит?
— И туда, и обратно, главный, — равнодушно прогундел Квадрасек.
Ну и хорошо, порадовался я, а на восьмом «выморозе» поднял руку.
— Стоп.
— Чую, — прощебетал птах. — Лаш, твой лёд меня сверху удержит? — поинтересовался он, начиная морфировать, причём скинул сапоги, показав совершенно птичьи, когтистые даже не ступни — лапы.
— Да.
— Я сбегаю, Михайло?
— Сбегай, раз справишься.
И Зорга именно побежал, цепляясь своими криповатыми ходилками за стены и потолок. На бегу ведя прицельный огонь из пистоля, перезаряжая на бегу, ну и разнося вдребезги этакие «ледяные холмики» с навьим содержимым. Нам на маршруте встретилась стая какой-то нечисти, возможно — тех же крыс, с ощущаемыми вселёнными духами. Не слишком сильные, но уже вполне злостные, чтоб не сдохнуть от вымораживания.
Стрелял парень, конечно, просто поразительно: ганфайтер из спагетти-вестерна, а не птах безголовый. Впрочем, у всех свои сильные стороны, но в продвижении нам этот бегун (потому что хрен в этой трубе полетаешь) немало помог. Как я понимаю, морозильные силы Лаш экономил, что я только приветствовал, ну и с подобной мелочёвкой (хоть и неприятной) предоставлял справляться нам. А Зорга справлялся за считанные минуты, единственное что — залез в боезапас Карего и мой, что выходило естественно, благо «калибр» подходил, уж чёрт знает, почему: то ли стандартизация, то ли специальное зачарование, чёрт знает.
В общем, топаем мы с такими остановками уже несколько часов. Лидари молча тащится сзади, время от времени хмыкает. Видимо, желая совершить вклад в общее дело, пытается изобразить из себя магнитолу, добавив веселье нашей дерьмовой работёнке. Но выходит хреново, так что на хмыки её забили всем ертаулом.
И вдруг… ну не знаю, странное ощущение. Не какой-то особо сильной погани, нет. Просто как будто часть мира мёртвых частично просочилась в мир живых. Не сильно, но этакий «общий фон». Причём не в трубе, по которой мы топали всё это время, а в каком-то коллекторе или ещё какой пакости, типа зала. Причём, судя по словам Карего, от этого зала нам можно из обводного выбираться наверх, точнее, даже нужно.
— Прям закон жанра, — мрачно отметил я вслух, на что последовало несколько удивлённых зырков. — Ничего не чувствуете? — уточнил я, вызвав пожатия плечами и поматывания головой. — Ладно, попробую сам пройтись. Прикрывайте, держитесь кучно.