В очередной раз я понял, какой я идиот пробитый, ведь мог узнать же ещё вчера, но просто ниже не полез и пачкаться не захотел, а это открытие многое бы тогда сказало.
Ещё рассказала про тетрадь, в которую постоянно заглядывала. Естественно она принадлежала её сестре, как и сам сценарий, потому сперва хотела действовать строго по нему и не отступать, и из-за чего не сразу согласилась, не хотела менять её задумки. Вот и вся разгадка.
Мне было стыдно, я дико хотел куда-нибудь провалиться и забыть об этом позоре, слышал смех друзей, от которого уши краснели, и видел взгляды Снежаны и учительницы, смотревшие на меня с задором и улыбкой. Это полный провал, так я ещё никогда не опускался в своей жизни! Одно слово - стыд.
Но Снежана вдруг поблагодарила меня за то, что она наконец смогла поделиться этим, перестать каждый раз убегать, чтобы не попасться учительнице на глаза, и даже не от того, что не хотела раскрывать правду ей, а просто она ещё не перевелась в эту школу и её могли погнать, она и так охрану всячески избегала, а следить за репетициями надо было. А услышавшая от неё объяснение Виктория Андреевна повеселела и принялась с ней болтать о разном, перескакивая от её прошлого к настоящему. Про репетицию забыли все, так что я её сегодня, можно сказать, сорвал с громким провалом на дно, и мне хотелось нырнуть ещё глубже, потому что Стас и Настя не унимались и продолжали веселье.
Так вот и узнал я правду нашего несуществующего призрака, поняв, что воображение хорошо для сцены, а в реальной жизни можно с треском опозориться.
Так что дальше мы просто болтали.
Глава 8
- О, какая классная игрушка, даже завидую детям! - с восхищением произнесла Настя, хватая с чужой полки красивую плюшевую игрушку в виде розового зайчика с морковкой в лапах.
- Для тебя любая плюшевая игрушку уже шедевр, - посмеялся над ней Стас, сидевший на удобном мягком диване рядом со мной.
- Положи, раздербанишь, нас потом заведующая и директор по головке не погладят и драмкружок прикроют, - строго потребовала Снежана, поглядывая на Настю снизу-вверх, как строгий начальник.
Мы все сейчас сидели в кабинете заведующей садика, по совместительству сестры Георгия Апетьяна, нашего директора, и ждали, когда нам надо будет готовиться к нашему первому дебютному выступлению. Настроение у всех было, ну... похоже, я тут один только волновался как не знаю кто, остальные, как вот Стас, закинувший одну ногу на другую, с весельем наблюдал за сестрой, которая в свойственной ей манере, носилась по светлому кабинету, разглядывая вещи тут и там, хватая их без спросу, пока не видит их владелица; Снежана, которую теперь мы так и звали, раз уж имя оказалось настоящим, тихо ходила попятам за Настей и возвращала все вещи на место. Она может и волновалась, но с виду этого не показывала, разве что строже стала. А вот я переживал, наверное, за них всех разом, сидя на этом диване и не находя себе места, и не важно, что не на сцену для сотен человек выхожу, а всего лишь перед дошколятами выступать собираюсь, груз ответственности всё равно висел над моей макушкой мечом, неприятно так грозясь уже оцарапать её, а то и впиться мне в голову, которая и так кипела от напряжения.
Отличное состояние, просто класс, и как эти только с ним справляются? Хотел бы и я вот так беззаботно скакать... хотя нет, спасибо, лучше спокойно сидеть как Стас, а то потом со стыда сгорю.
Похоже моё состояние заметила и Снежана, подошла и стала своим сонным голосом втирать, чтобы я делал вдох и выдох, проводя ладонями от живота к подбородку, успокаивал свои нервы и приводил мысли в порядок. Я только вздохнул, теперь догадываясь по её движениям, что и наша сонная принцесса нервничала не меньше, просто умела держать себя в руках лучше, чем я.
Тут ко мне подскочила Настя и своим бодрым голосом стала расспрашивать, что случилось, от чего у меня на душе стало совсем тошно? Я без лишних слов попросил её развернуться и идти к своему зайчику. Намёка она не поняла, продолжила расспрашивать, так что пришлось прямо сказать.
Не помогло.
- О, это обычное состояние для новичков, пройдёт потом, - ответила она со знанием дела.
- Потом, это когда домой вернусь?
- Ну... может и так, у кого как. Папа вот рассказывал, что после своего первого спектакля вообще неделю ходил как в воду опущенный, еле отыгрывал роль.
- Умеешь ты успокоить.
Уверенности её слова мне точно не придали, но хоть через минуту отстала.
- Не беспокойся, и со мной такое было, - тихо и с улыбкой сказал Стас. - Когда выйдешь к публике, сможешь сыграть, знаю тебя, так что не парься.
Я, конечно, представлял, что будет, когда выйду на публику, только вот извини, лучше от этого точно не стало.
- Мой братик прав, не унывай, я и сама себе сейчас места не нахожу, боюсь всё провалить, когда окажусь среди них. Но стараюсь побороть в себе это.
Я прикрыл глаза, замер, дыша тихо и спокойно. Наверное, мне никогда не стать таким, как она, да и пускай, у всех свои страхи, не стоит вести себя как тряпка и лучше и правда взять себя в руки.
Я продолжал сидеть и наблюдать за происходящим, за Настей, которая наконец успокоилась и теперь просто сидела на стуле, сложив руки на коленках. Снежана нас инструктировала, иногда заставляя повторять выученные слова из самых сложных сцен, которые я, к своему удивлению, прекрасно помнил, только ожидание это затягивалось, а режиссёр уже не знала, что сказать такого нового, чтобы отвлечь, шла на второй круг, ещё и подбадривала своим сонным голосом, и выходило это у неё не шибко - такими темпами уснём.
Но наконец дверь распахнулась и в кабинет вошли две женщины; одна из них была наша учительница - Виктория Андреевна, которая с того откровенного разговора, в который я её втянул, стала активнее участвовать в работе нашего драмкружка, считая теперь его родным, куда ей обязательно надо прийти как можно скорее (на радость Стаса), а следом вошла уже немолодая женщина, заведующая садиком - Наира Тукай, строгая на вид, но вроде бы добрая к нам, без каких либо вопросов даже выделила нам свой кабинет для ожидания и достала откуда-то вкусные печеньки (правда я урвать успел только одну, остальное расхватали Настя и Стас). Она влетела сюда и похлопала в ладоши, привлекая наше внимание, и громко произнесла:
- Так, скоро ваш выход, мы там закончим детские выступления и игры для детей и их родителей, а потом пойдёте вы, ваши декорации мы приготовим, как и договорились с Викторией Андреевной.
И вылетела, наверное, чтобы следить за детьми. Учительница ласково улыбнулась нам всем, а затем, обращаясь уже ко мне и к Стасу, сказала:
- Ладно, нам пора, я вас провожу, - и вышла.
Ух, вот и всё, скоро настанет тот час, когда мне уже не просто не по себе будет, а захочется на стену лезть и выть. Главное сейчас было взять себя в руки и не рвануть отсюда, стать сильнее хотя чуточку, собраться, а то ведь позор для парня! Я встал, услышав громкий победный крик Насти, словно она уже с успехом отыграла:
- Наконец!
А вот Снежана подошла к нам и грубо, толкая в спину, выпихнула нас из кабинета, попросив не подглядывать, дальнейшего нам видеть нельзя, и захлопнув за нами дверь, заперла её. Собственно, с ней я был согласен, смотреть, как переодевается Настя, нам точно не стоило, да и самим стоило переодеться, куда мы и направились вслед за учительницей, в одно из соседних помещений.
- Снежана после того разговора, конечно, стала повеселее, но сегодня она прям тиран какой-то.
- Это вы с сестрой скорей какие-то непробиваемые, - ляпнул я хмуро.
Но тут он был прав, с того дня Снежана стала повеселее и активнее, хоть со стороны и не скажешь, собственно, она наконец перевелась в нашу школу, как и обещала, и уже две недели, не таясь, официально могла приходить к нам, и сразу вступила в наш "уголок", заняв официальную должность. Восьмиклассница Снежана. Только с того разговора в ней проснулся остряк, и её язычок не переставал отпускать в мой адрес дурацкие шутки, мол, видит ли он в ней до сих пор призрака, или намекала, что за провал на репетиции, исчезать не собирается, или жизнь мою забирать не станет, если не сосредоточусь. Та ещё язва порой.