И заревела, сперва тихо, но постепенно всё громче.
- А?! - опешил я, растерявшись. Рядом со мной и раньше плакали девчонки, но это было в детстве, и тогда я мог махнуть рукой и играть дальше, а тут словно попал во взрослую жизнь, где девушка из-за меня льёт слёзы, а я не знаю, что делать дальше и как себя вести. Я впервые довёл до такого состояния девчонку собственными словами, это вам не стукнувшаяся коленкой сестрёнка после падения, которую ты гонял по квартире, и не Настя, полагавшая, что так она уговорит меня на что-то. Снежана лила невыдуманные горькие слёзы от отчаяния и боли за произошедшее. - Эй-эй, не плачь...
Я вообще не понимал, что делать в подобной ситуации, какие слова говорить, как поступить, уйти ли и оставить её одну, или пожалеть, погладить, обнять... Хоть и догадывался, что подобные решения могут только усугубить дело. Так что просто продолжал нести всякую чушь, лишь бы хоть что-то правильное сделать, найти выход и успокоить.
- Извини, если грубо ответил....
Нет ответа, она просто продолжала реветь, не слушая меня.
- С... Снежана?! Прости, если сказал что-то ужасное, про...
- Я устала! - вдруг произнесла она громко.
- А?
- Я не могу придумать хорошую концовку для сценария сестры; я не могу пригласить новенького к нам, обязательно накосячу; я не могу ни с кем подружиться в классе, все уже друг с другом знакомы, причём давно, а во мне видят кирпич, ледышку без эмоций, которая вечно делает уроки вовремя переменны и к ней не подойти, ведь дома я стараюсь хоть что-то сочинить, а в школе успеть в "Уголок", вот на переменах вечно делаю уроки, чтобы не упали оценки! Ещё и продумать актёрскую игру, как вы будете выступать на сцене, опираясь на ваши возможности. Я ни черта не успеваю делать, даже в кино сходить или книжку почитать!
Протянув к ней руку, практически касаясь её плеча, и открыв рот словно болванчик, я слушал весь этот выплеск жалоб, проблем, свалившихся на неё сразу после открытия "Уголка" и перевода в нашу школу, о которых она никому не рассказывала, во что всё и вылилось сейчас, и чувствовал себя полнейшим, ни на что не годным идиотом, который вроде и видел скатившееся на неё проблемы, видел изменения в её поведении, но ни черта не сделал. И как это всё выплеснулось! Я вообще не понимал, как вести себя сейчас, куда бежать и что делать, что такого сказать, как успокоить, не дать слезам литься дальше. Просто стоял как бесполезный болванчик без мозгов.
- Ш... шутишь?!
"Бли-ин, что я несу?!" - взъярился я на себя.
- Какие шутки, я реально устала! Не понимаю... Не понимаю, что делать и как заткнуть свои чувства, чтобы не прорвались и не завалили вас. Беспомощная дура, совсем не сестра... Я...
Она продолжала горько и надрывно плакать, вся скопившаяся в ней горечь и обида за, как я понял, слабость за себя и неспособность решить вал проблем с "Уголком", с учебой и просто новой школой, вырывались потоком горьких слёз, а я стал причиной, которая прорвала эту хлипкую плотину. Да своими необдуманными ответами я её просто взорвал к чертям!
- И... и эта Вика... Да к чему я... Удивляюсь, как она усидела тогда у нас, я с ней даже в классе не подружилась! Как вы вообще меня терпите?!
Прозвучало не совсем внятно, но я сумел разобрать этот поток горестного самобичевания, изливавшийся из неё.
- И сценарий сестры... сестры... блин, я не знаю, как она хотела закончить его! Она не такую концовку хотела.
Тут Снежана будто от отчаяния и злости на себя, стукнула, не глядя, кулачком о сцену, пошатнулась и повалилась назад, прямиком к краю. Она не успела этого даже понять, ойкнула, и только чудом удержала равновесие, отперевшись руками о доски на самом краю, а я успел только удивиться и уставиться на неё испуганным взглядом, даже не сдвинувшись с места. Немного придя в себя после этого финта, она резко и недовольно посмотрела на меня, а я подумал, что вот он сейчас случится, наконец, выплеснет обид уже на меня.
Только услышал другое:
- Ещё как дура на тебя накинулась! Хоть ты мне и помог привести Вику к нам, а я вон как. Ещё чуть не свалилась, вообще отлично было бы, если разбила голову, - произнесла она эти слова, вытирая и вытирая слёзы, которые продолжали катиться по её виноватому лицу. - Прости.
Этими словами и извинением она меня окончательно добила. Чуть ли не раскрыв рот, ожидая совсем другое, я как дурак, почувствовавший слабость в ногах, и плюхнулся, как и она, на пол, и закрыл лицо ладонью со стыда.
- О чём я только думал, во баран!
И правда баран. Всё это время её терзали разные чувства, главное из которых была злость на себя и свою беспомощность, что ни черта не может сделать и подводит всех. Эта балбесина думала о нас всё это время, естественно, как в мелодрамах, ничего не говоря и справляясь со всем своими силами, а я тут на воображал, мол, злиться на меня, сейчас закатит истерику и отыграется на мне, хотя просто ничего не знала, потому зашла с самого прямого и дурацкого пути, да ещё и эта Вика ей ничего не рассказала. Оба виноваты, только вот она теперь ревёт тут, а я... а что я? Я валяюсь на полу и ничего не делаю. Предложил бы хоть чего!
Я собирался хоть что-то сказать ей, какие-нибудь ободряющие слова, успокаивающие, но не успел даже подумать, она тихо продолжила:
- Можешь считать меня эгоисткой, и я... признаюсь, я использую вас, потому что... Я мечтаю исполнить мечту сестры, - сказала она, вытирая глаза от слёз рукавом, а после стала тереть нос. - До аварии она рассказывала мне о своей мечте, что пишет сценарий, которой поможет вернут ей прошлое, она хотела до окончания одиннадцатого класса закончить историю, и показать его дорогому ей человеку, с которым давно уже не общается. Она так тогда улыбалась, и, глупо, наверное, но я ещё раз мечтаю увидеть эту счастливую улыбку, пускай не на лице сестры, а актрисы, но так хоть исполнится мечта сестры. Скажи, что я дура и поступаю с вами плохо?
Сказать такое? Я, конечно, мог, но не по этой причине, а что она до сих пор в себе всё держала и с нами не делилась, так что этой сидевшей рядом со мной невысокой девчонке с короткой стрижкой, мне подобных слов говорить не хотелось после этой неожиданной исповеди. Да и не смог бы.
А дальше я повёл себя совсем по-свински, когда вместо слов, наблюдая, как она сперва вытирает не прекращающиеся всё лить слёзы с щёк, а затем рукавом начинает тереть нос, который от этого аж покраснел, насколько я мог видеть в не ярком свете школьного зала, слова я так и не сказал, зато засмеялся.
Трёт и трёт, а он всё краснеет, скоро светиться будет и ярко озарит зал и разгонит темноту. Нашёл о чём думать... только мысли о её красном носе заставили меня как дурака захихикать, просто не сдержался, и в итоге привлёк её внимание, она перестала вытирать слёзы, и недовольно глянула на меня.
- Не смейся! Я не об этом просила.
- Прости, прости! У тебя просто нос красный, не удержался.
- Врёшь! Ты над дурой смеёшься, которая устроила тут скандал не разобравшись, вылила на тебя грязь. Хотя и правильно смеёшься...
- Ты, конечно, та ещё балбесина, но завязывай нос тереть, он и так у тебя уже чересчур яркий.
Услышав мои слова, она отчего-то испуганно прикрыла нос ладошкой, полезла в карман, бурча, что зеркальце в рюкзаке осталось и теперь она ещё и выглядит совсем уж плохо, а не только ведёт себя так. Отчего-то эти её мысли окончательно развеселили меня, я засмеялся, вспоминая, что нам надо бы придумать детский новогодний спектакль, а тут вон, сидит кандидат на Дедушку Мороза уже в гриме, и ничего с собой поделать не смог, воображение не вовремя разыгралось.