Но так и осталась сидеть в классе, зажмурив глаза. Боясь.
Ситуацию тогда спас Стас, которому хорошо была известна фобия сестры, и который с первого этажа, наплевав на эвакуацию, примчался к нам с проверкой, заметил вставшего как истукана меня, отделившегося от толпы, и не заметив рядом сестры. Быстро догадавшись где её искать, вбежал в класс, зовя одновременно на помощь, потому что Настя всё ещё сидела в оцепенении, полностью потеряв волю и желания, закрывшись в своей скорлупке страха, хотя сирена давно уже не выла. Стас на меня тогда серьёзно взъелся, что я ни черта не заметил, правда быстро отошел, понимая свою ошибку, что сами виноваты, ничего не рассказав. С тех пор я держусь рядом с ней, а она до сих пор не поборола свой страх. Правда к директору в кабинет, собрав овации с класса, без спроса ей вламываться не мешает... сперва.
С тех пор я всегда рядом, слежу, как бы бурные и такие приятные овации, не переросли в подобный случай, и пока что удавалось обходить проблему стороной. Жаль к решению задачи эти овации не приводили.
Я глянул на девчонок, которые подходили к классу, и особенно на Снежану, которая всегда ходила с прямой изящной спиной, уверенно переставляя ноги, с решительностью, с целью, пускай и непонятной мне, и на лице которой сложно заметить хоть одну эмоцию... но не сейчас. Спина согнута словно бы под тяжестью невидимого груза, ноги, скрытые за синими джинсами, уже не такие уверенные, будто ими надо управлять, лишь бы двигаться, а про лицо я уж и не говорю, всё равно со спины не вижу, но в этих ярких зелёных, как раньше, глазах, закралась муть усталости. За ней нужен глаз да глаз.
- Ладно, - Вика, пройдя в середину вестибюля, встала возле закрытых дверей и повернулась в нашу сторону всё с таким же суровым взглядом, будто сейчас мы что-то совершим непростительное. - Стойте здесь, я зайду поговорить. Не заходите, пока не позову, поняли?
Почему-то мне кажется, хоть её и распирало при нашей первой встречи от своей серьёзности, но тогда она была лучше. Вика, словно переполненная напором решить возникшую проблему, не стучась зашла в класс, оставив нас ждать. Правда Снежана, поднявшая правую руку, будто желая ухватиться за ускользнувшую одноклассницу и быть в этот момент рядом с ней, замерла, проводив Вику немигающим взглядом... только вот несдержанное желание довести всё до победного конца, возникшее в ней, заставило её сорваться с места и направиться к дверям.
- А ну стоя! - тихо, но вложив в голос побольше твёрдости, я остановил её, положив руку на плечо. - Ты куда? Попросила же подождать.
- Я сама должна решить эту проблему и как режиссёр проследить за всем.
- Ты и так уже многое сделала, написала сценарий и у нас теперь будет выступление, так что остановись немного и отдохни, не сваливай на себя всё, пускай другие сделаю, что могут.
И развернувшись, она уставилась на меня снизу-вверх с серьёзным и полным решимости взглядом довести всё до конца самой, и не важно что и как. Именно это я прочёл в её глазах. Эх, не знаю, что там ей пришло в голову во сне после нашего ухода, но сейчас её явно переполняло губительное желание "всё сделать", и не важно как. Не зря я пошел за ней, ой не зря.
- Мне не нужен отдых, я сама могу всё решить, как режиссёр.
- Какой режиссёр?! Послушай, я же вижу, как ты устала, по тебе понятно, ты всю неделю не отдыхала и готова свалиться, ни к чему хорошему это не приведёт, отдохни, пока не погубила всё.
- Я лучше помру, чем не доведу дело до конца, - серьёзным голосом, в котором, правда, сквозила слабость и усталость, выдала она.
- И твоя сестра также думала? - не подумав особо, сказал я слова, за которые явно в обычной обстановке было бы стыдно... но сейчас за это я не беспокоился, даже вложил в них твёрдость и уверенность, надеясь, что подействуют на неё.
Не знаю, догадалась ли она, чего только что ляпнула, только в ответ я ничего не услышал, Снежана только отвернулась, но шагу вперёд больше не сделала, ждала, когда вернётся Вика, больше не произнося своих мыслей в слух.
Наша недовольная новенькая вернулась через пару минут, открыв дверь и строгим голосом, помахивая ладонью, позвала нас внутрь. И не особо задумываясь о будущем разговоре, мы зашли.
Внутри стояла нерушимая рабочая тишина, разве что её нарушал звук нескольких работающих машин для вышивания, за которыми трудились, создавая свою одежду, девчонки из разных классов, взрослых среди них я не видел. На нас они даже не взглянули, продолжали что-то шить. Сам класс был вытянутее основных в школе, с белоснежными чистыми стенами, словно свежий выпавший снег. В середине стояли в два ряда парт, на пяти из которых в самом начале класса работали девчонки, а в конце ряда можно было заметить кухонные принадлежности, пару плит, и даже скромный холодильник. Приятное светлое место, тут даже пахло по-женски уютно, а не опилками и тяжелым трудом, как в классе парней.
А вот кто выделялся из всего этого, так это сидевшая за учительским столом, повернувшись в нашу сторону, и нежно, но словно бы стараясь придать своей улыбке загадочности и кокетливости, девчонка моего возраста, с кудрявыми длинными золотистыми волосами, спадающие волной ниже лопаток (выглядело хоть и красиво, и явно дорого, но это сколько времени надо перед школой тратить, чтобы так завивать?!), а всё её тело до колен прикрывало яркое, с вышивкой, женское пончо, скрывая школьную форму. Для нашей школы, даже учитывая, что я знаю нашу Настю, такая одежда смотрелась необычно и непривычно, словно аристократка среди бедных. В её правой руке, выглядывающей из-под пончо, подчёркивая эту черту, даже веер был с японскими иероглифами, которым она обмахивала своё белоснежное лицо. Правда само пончо выглядело не дорогущим произведением какого-то кутюрье, но с любовью и с заботой сшитым, приятным, тёплым.
Только как эта девчонка смотрела на нас насмешливо, меня радовало.
И тут эта девчонка прикрыла рот веером, глянула на нас как-то странно, эротично, что ли, и вытянув свободную левую руку из-под пончо, стала приманивать нас к себе пальцем. Что произошло бы после этого, я не знаю, но всех нас отвлёк громкий хлопок, а блондинка аж чуть ли не подпрыгнула на месте от испуга, сложив руки на коленки и полностью растеряв свой игривый порыв, став испуганно-серьёзной. Такой настрой мне нравился больше.
Все мы посмотрели в сторону шума, увидев, как одна девчонка с длинными черными волосами и в очках, сидевшая ближе к учительскому столу, молча поднимает с пола упавшую книжку, извинилась, и снова приступила к шитью.
- Бред, - сказала тихо Вика, прикрывая лицо ладонью, словно от стыда. Я не понял почему она так поступила, хоть и догадывался, что явно что-то знает, но спросить не успел, со стороны учительского стола раздался приятный голос:
- Я слушаю вас, говорите, - чуть ли не пропев, сказала блондинка, явно главная тут, изящно указывая рукой с поднятой в верх ладонью на Снежану. А я понял, что тут не я явно был нужен, а Настя с её театральными выкрутасами, они бы друг друга прекрасно поняли.