Мемуаристы спорят о том, отдал ли Потемкин Екатерине свой темляк или же султан. Но для суеверного Потемкина важнее всего то, что его конь не захотел покидать коня государыни, словно указывая, что их седокам суждено находиться рядом, — и часто вспоминал об этом «счастливом случае». Однако броситься предлагать царице свои услуги его заставил не случай. Зная артистизм Потемкина и великолепные качества наездника, вполне можно предположить, что виноват был вовсе не конь.
Наконец длинная колонна мужчин двинулась вперед за двумя женщинами. Играла походная музыка; солдаты пели и выкрикивали: «Долгие лета матушке Екатерине!»
В 3 часа ночи колонна остановилась у Красного Кабачка отдохнуть. Екатерина легла на узкий соломенный матрас рядом с Дашковой, но заснуть не могла. Орловы со своим авангардом продолжали путь. Через два часа остальные двинулись за ними и встретили вице-канцлера князя Александра Михайловича Голицына с новым предложением от Петра. Но Екатерина не желала слышать ни о чем кроме безоговорочного отречения. Вице-канцлер присягнул ей.
Скоро пришла весть, что Алексей Орлов без боя занял обе летние резиденции. В 10 часов утра новую самодержицу приветствовал Петергоф, откуда сутки назад она умчалась в ночном чепце. Григорий Орлов, в числе сопровождающих которого был и Потемкин, уже отправился в Ораниенбаум, чтобы заставить Петра подписать акт об отречении. Получив бумагу, Орлов привез ее императрице, а Потемкин остался охранять низложенного монарха. Фридрих Великий, которому Петр III, можно сказать, принес в жертву свое царствование, говорил, что «он позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать».[54]
Бывшего императора привезли в карете вместе с его любовницей и двумя приближенными, под охраной стражи, в которую входил и Потемкин. Петергофские войска приветствовали конвой криками: «Да здравствует императрица Екатерина Вторая!» Петр снял свою шпагу, ленту Андреевского ордена и мундир Преображенского полка. Его отвели в хорошо знакомую ему комнату, и к нему вошел Панин. Бывший царь упал на колени и умолял не разлучать его с Воронцовой. Ему было отказано.
Прежде чем отправить пленника в Шлиссельбург, его отвезли в его имение Ропшу (в девятнадцати милях от берега Финского залива). Неизвестно, находился ли Потемкин в составе команды, охранявшей низложенного императора, с первого дня, но спустя несколько дней мы обнаруживаем его в Ропше. Екатерина разрешила мужу взять скрипку, негра и собаку. Больше она никогда его не видела.[55]
Через несколько дней княгиня Дашкова, направляясь к императрице, с удивлением обнаружила в одной из комнат Григория Орлова, «растянувшегося на канапе (он ушиб ногу) и вскрывающего большие пакеты, присланные из Совета». Дашкова спросила его, что это означает. «Императрица приказала мне их вскрыть».[56] Новый режим вступал в силу.
Екатерина возвратилась в ликующую столицу 30 июня. Она победила — и теперь должна была заплатить за свою победу. Цена составляла более миллиона рублей при годовом бюджете страны в 16 миллионов. Поддержавшие Екатерину получили щедрые подарки: петербургский гарнизон — половину годового жалованья, всего 225 890 рублей. Григорию Орлову было обещано 50 тысяч рублей; Панин и Разумовский получили пенсии по 5 тысяч рублей. 9 августа Григорий и Алексей Орловы, Екатерина Дашкова и еще семнадцать главных заговорщиков получили по 800 душ крестьян либо по 24 тысячи рублей.
Григорий Потемкин был в числе одиннадцати гвардейских офицеров, получивших по 600 душ либо по 18 тысяч рублей: несомненно, она не забыла темляк. Его имя появляется и в других документах, носящих пометки Екатерины. На списке из шести вахмистров конного гвардейского полка, представленных к пожалованию корнетами, против имени Потемкина она означила «быть подпоручиком» — и обещала ему еще 10 тысяч рублей.[57]
Сразу после переворота Екатерина оказалась между двух огней: Никита Панин настаивал на том, чтобы она получила только регентские полномочия — до совершеннолетия ее сына Павла, воспитанием которого Панин руководил; естественно, против такого хода событий были братья Орловы — защищая самодержавие Екатерины, они хотели ее брака с Григорием Орловым. Их желанию мешало одно препятствие: Екатерина была замужем. Препятствие устранимое.
Петр III оставался в Ропше под охраной команды из 300 солдат, возглавлявшейся Алексеем Орловым. Орлов отправлял Екатерине неофициальные, сердечные — но жуткие письма. В них упомянуто имя Потемкина (еще одно свидетельство, что она знала, кто это такой). Петра Орлов называл в своих отчетах «уродом». Повторяющиеся мрачные шутки Орлова словно просили санкции Екатерины на страшное дело.
54
Memoirs. Р. 16-17 (это издание представляет собой перевод книги Cerenville 1808 и адаптацию Helbig 1779-1780 и содержит легенды о Потемкине, ходившие о нем при его жизни; см. прим. 8 к гл. 25); Segur 1859. Vol. 1. Р. 292.
55
Asseburg 1842. Р. 315; Бильбасов 1900. Т. 2. С. 74; Екатерина 1907. С. 567 (письмо Понятовскому 2 авг. 1762).