— Последнее, что я собираюсь сделать, это поднять вопрос о ее семье. Их здесь нет. Я здесь. А что касается любви — такие люди, как я, не любят! — закричал я на Николая и хлопнул стаканом. Мой последний остаток самоконтроля наконец-то сломался, как гребаная ветка. Я чувствовал себя как ребенок, устроивший гребаную истерику, но я встал и оставил Николая сидеть там одного, и поспешил в свою спальню, хлопнув дверью.
Я сорвал с себя одежду, благодарный за то, что наконец-то избавился от нее, включил душ в ванной и встал под парящую воду. Вода была кипятком на моей коже, и я молился, чтобы жгучая боль помогла мне расслабиться, иначе я могу в конечном итоге пойти на убийственный кутеж, что было бы неидеально. Мне предстояло много работы. Мне нужно было сломать другую девушку, чтобы она стала послушной и готовой работать в нашем клубе. Ее возраст и этническая принадлежность принесут большие деньги в клубе.
Мои мысли вернулись к Алиссии. Мне было интересно, что она делает. Она тоже принимает душ? Она стоит голая под горячими струями воды? Я подумал, как было бы здорово высосать воду с ее груди и слизать воду с ее живота. Мой член начал шевелиться, и я прислонился лбом к кафельной стене. Я схватил свой толстый член и начал двигать рукой вверх и вниз. Эта девушка собиралась меня погубить. Я чувствовал это.
ГЛАВА 12
Алиссия:
Я приняла душ и надела самые свободные штаны и майку, которые смогла найти в куче одежды. И слава богу, я наконец-то надела нижнее белье. Я осмотрела ванную и большую спальню и не нашла ничего интересного. Чего я могла ожидать? Я приехала не на каникулы. Я громко вздохнула. Отпуск — вот что в первую очередь привело меня в этот беспорядок.
В дверь постучали, и она распахнулась. Пожилая женщина втолкнула тележку с едой и ассортиментом напитков. Охранник, который был раньше, последовал за ней, бросив на меня мрачный взгляд. Пожилая женщина несколько раз оглядела меня с любопытством на лице, как будто она оценивала научный эксперимент, а затем охранник толкнул ее к двери, и они закрыли ее за собой, и я услышала, как она снова захлопнулась. Я оглядела тележку с едой. Там были горячая куриная паста, миска с сухими хлопьями, небольшая упаковка молока, бутылка сока и вода. Осмотрев содержимое ужина и завтрака, я поняла, что, вероятно, некоторое время никого не увижу.
Я съела немного куриной пасты и забралась в постель. После того, как я ворочалась, казалось, что-то не так со сном в роскошной кровати. Это было слишком обыденно. Слишком знакомо. Все знакомое напоминало мне о моей семье. Это было то, с чем я не могла смириться. Я встала и схватила одеяло с кровати. Я оттащила его в угол комнаты под большое окно и закуталась в него, позволяя себе видеть лица моих детей за веками, прежде чем погрузиться в небытие.
Я проснулась рано утром. Я могла определить это по пикам солнечного света, поднимающимся из-за далеких гор. Время здесь ничего не значило. У меня не было часов. Никаких наручных часов. Никакого мобильного телефона или устройства с временем на нем. Мои дни и ночи были такими, какими они были, без времени или расписания, которым нужно было следовать. Я встала, чтобы сходить в туалет, затем открыла бутылку сока и сделала глоток. Я села на край кровати, и она слегка прогнулась под моим весом, когда из двери раздался щелчок. Дверь отперлась и распахнулась, и я посмотрела на дверь, предполагая, что увижу Дмитрия. Я была готова высказать ему все, что у меня на уме. Сейчас я хотела подловить его, чтобы оставаться в полуразуме, насколько я знала, что это было.
Но вошли Николай и охранник. Николай нес сумку. Я нахмурилась на них обоих, гадая, чего они хотят.
— Еще больше одежды для тебя, — сказал мне Николай, а затем поднял мое черное кружевное платье с пола и вынес его из моей комнаты, ничего больше не сказав. Охранник уставился на меня из двери, а затем захлопнул ее. Я сидела неподвижно на краю кровати, сжимая пальцами простыни в кулаки и ненавидя, что я заперта в этой комнате одна. Я бы предпочла сражаться с Дмитрием, чем сидеть здесь в изоляции, где мне не доставляли компанию только мои мысли. Предыдущие слова Дмитрия пронеслись у меня в голове, Меньшее зло, и теперь я поняла, что он имел в виду.
Первая ночь превратилась в 3 ночи. Все то же самое — сидеть молча, стараясь изо всех сил держать стену против своих эмоций, стучать в дверь, принося еду и тампоны — как мило *закатываю глаза*, и плотно закутаться в одеяло в углу комнаты, спать столько, сколько могу, потому что несуществование сна было для меня желанным подарком.