— Да что вы, Татьяна Николаевна! Вы у нас самая лучшая! — Даша, тоже с мокрыми глазами, приобняла её за плечи, — Мы вас очень любим.
— Спасибо Дашенька, — она грустно улыбнулась, и вновь промокнула глаза.
— А как мы оказались в больнице? — спросил Вася.
— Не знаю! — отрезала Татьяна Николаевна. С тревогой посмотрев на него, она вытерла глаза платком в трясущейся руке и более мягко добавила, — Это очень странная и запутанная история, там больше слухов, чем правды, — она умоляюще посмотрела на ребят и покачала головой, — Я не могу… Вы сможете запросить данные об этом в полиции, если решите, что это нужно. Осталось несколько лет, потерпи́те.
— П-п-почему волчата? — Антон ошарашено посмотрел на Татьяну Николаевну.
— Ребята, только не берите в голову все, что говорит Любашкова. Я верю, все зависит только от нас самих. Вы ведь мне родными совсем стали. Вот и билась за вас…
— Сейчас подлечитесь, и снова в бой, — попытался приободрить Саша.
— Судя по всему, ребятки, отвоевалась я, — кисло улыбнулась Татьяна Николаевна. — Мне теперь с Любашковой не справиться. Зельц — мэр, она наверняка к осени займет мой кабинет. Да и врачи советуют работу поспокойней найти, или совсем на пенсию. Я-то хотела поговорить про вас. Судя по всему, в детдом, я уже не вернусь. Во всяком случае, надолго… Мы разругались перед больницей как раз по поводу вас. Любашкова затеяла перевод Саши и Антона в Сосновский филиал.
— Нет! — запротестовали ребята, — Мы не можем разъехаться, мы же всю жизнь!..
— Да знаю я! Поэтому и хочу предложить вам вот что,… обещайте не отказываться сразу,… подумайте сначала, — Татьяна Николаевна сделала паузу, слова давались ей с трудом. — Я предлагаю вам не ходить в десятый класс, а поступить сейчас, сразу, в какой-нибудь колледж. Только не у нас в городе, чтобы уехать из детского дома, подальше от Любашковой и её бредовых идей.
— Предлагаете просто сбежать? — вспылил Саша.
— Саш, я не смогу больше защитить вас. Любашкова теперь от вас не отступится, слишком уж сильно ущемлено её самолюбие. Если поступите в колледж, сможете быть вместе. Как у сирот у вас не должно быть проблем с поступлением и общежитием. Что скажете? Подумайте…
Попрощавшись с Татьяной Николаевной, они вышли на набережную. Напористый ветер трепал тополя. Ребята долго смотрели на волны, бьющие о берег и молчали, переваривая услышанное. Конечно, они и раньше спрашивали Татьяну Николаевну о том, как попали в детдом, но она всякий раз дипломатично уходила прямого разговора.
— Слушайте, — Антон посмотрел на друзей, — Я только сейчас осознал, ведь я не помню ничего, что было до той больницы. Да и её я помню смутно. Я не помню себя маленьким!
— Я тоже! — отозвался Вася, примостившись на гранитном ограждении.
— Мы с Дашкой тоже как-то об этом говорили…
— Да, вспомнили только, как нас держали медсестры, когда брали кровь из вены. До этого — абсолютная пустота. Надо узнать, как мы попали в больницу! Я теперь просто не смогу спокойно с этим жить.
— Узнаем это — может, будет шанс родителей найти. Оп-па! — Вася едва поймал сдернутую ветром бейсболку, — Нам надо оставаться вместе.
— Ой,… — резко побледневший Антон прижался к граниту. Он с опаской смотрел на проходящего мимо огромного «кавказца», которого на коротком поводке выгуливала дама с весьма выразительными формами. И хотя пес был абсолютно спокоен, Антон долго провожал его тревожным взглядом.