Я проспал много часов, когда открыл глаза, солнце уже вовсю жарило, было около десяти. Немного придя в себя, увидел, что дверь не заперта. Мой ночной гость давно уже испарился, оставив после себя не застеленную раскладушку, бутылки, полупустую банку из-под рассола и соответствующее амбре. Я думал, он останется, чтобы поприветствовать меня утром, Колян ведь так и не получил обещанные деньги, ушел без них. Я допил рассол и опустил голову под холодную воду. Вдруг начал верещать телефон. От этого адского звука не было спасения, поэтому, зажав уши, я быстрее подскочил к нему и снял трубку. Хозяйка наставила, чтобы деньги за квартиру я привез сегодня. Черт ее побери, как же неохота было куда-то ехать.
Я полез в тумбочку за деньгами. Там их не было. Я полез в шкаф, и там их не обнаружилось. Я точно помнил, что специально положил их в белый конверт и даже подписал «за квартиру». Вот почему нельзя столько пить. Я посмотрел еще в комоде, на верхней полке, на шкафу, под кроватью и вообще во всех возможных местах. Конверта не было. Я сел на пол перед тумбочкой. Он точно лежал в ней, но сейчас там было пусто. Только через несколько минут меня поразила мысль, что деньги унес бомж. Тумбочка стоит на виду. Может, потому он так быстро и ушел, не дожидаясь, когда проснусь. Внутри у меня была только звенящая тишина. Я увидел себя со стороны, сидящим на полу перед раскрытой тумбочкой, неподвижным, с отсутствующим взглядом. Во мне не было ни гнева, ни злости. Только боль и тягостное чувство разочарования. Жаль было не денег, хотя и их тоже, а идею, мысль о возможной человеческой добропорядочности. Не добропорядочности вообще, я слишком долго жил, чтобы верить в нее, но порядочности этого человека. Мысль наивная, детская, но такая притягательная, манящая. Лучше всего в существовании небывальщины человек может убедить себя сам. Мне так хотелось поверить. Я вспомнил Шукшина[1]. Но легче не стало.
Поразмыслив, я понял, что насчет моего гостя не ошибся. Он может причинить боль, может обидеть, может, как и все, плюнуть в душу. И в нем есть что-то хорошее. Он не лучше и не хуже других людей. Думал ли он о деньгах, когда мы сидели вечером? Не знаю, это в сущности все равно. Почему я его привел его к себе? Из сострадания? Нет, более из жалости к себе, из-за наигранного чувства благородства, из-за того, что чувствовал необходимость присутствия человеческого существа рядом. Он ответил безразличием на безразличие, взял свою оплату за услугу душевного собеседника. Он все-таки подло поступил, но этот поступок так объясним, так естественен для человека бедствующего, каждый день голодающего и видящего только жестокость мира. А сколько всего дурного совершается не из-за нужды, а только лишь из-за человеческой низости. А ведь все мы люди, замысленные как существа высшего порядка, способные искренне любить и скорбеть о падении ближнего. Но мы только злимся и плачем, будто в этом есть толк.
[1] В рассказе «Охота жить» молодой человек, бежавший из тюрьмы, убивает старика, укрывшего его от преследования и одолжившего ружье. - прим. авт.