Разговор этот (несмотря на «исходя из имеющихся») Константина Сергеевича обнадежил, ибо столь великий завод не может оставить Шурика в беде. Он позвонил матери, обрадовал ее, и в тот вечер все – Коська, Люся, Лидочка и Шурик – ужинали веселее, чем обычно.
Завод и вправду был добрый, хотя и строгий, особенно после того как начал собирать американские автобусы.
Перед обеденным перерывом подошел к Шурику работавший рядом ветеран труда по прозвищу Дядька Тягун:
– Шашлыка хочешь?
– Не.
– Тут шашлычка рядом открылась, пока дешево там, пошли.
Шурик уперся было, но Дядька цепко ухватил его за рукав:
– Да пошли, угощу, коли жадничаешь.
Он и вправду угостил – сам принес за столик две порции и пару крепкого «Макария».
– Не, не буду. – Шурик показал на бутылку и замотал головой.
– Ты, Шурик, дитё дитем, кто ж шашлык без пива употребляет?
– Не, – повторил он.
– Ссышь, что ли? Правильно, ссы. – Дядька Тягун подцепил вилкой пробку – хлопнуло, из горлышка выполз белый дымок…
И слова эти, и то, что ел он так смачно, и мяса золотистые куски, и лук, и красный соус – все это собралось разом и принудило Шурика сдаться.
А после перерыва явилась в цех комиссия из начальства, что-то смотрели, говорили меж собой и вдруг полным составом двинулись в его сторону. Председатель профкома, женщина в синем халате, из-под которого выглядывал вишневый костюм, прокричала ему:
– После работы зайди, надо заявление переписать. За-яв-ление!
Шурик закивал.
– Да ты респиратор сними. Это наш работник, инвалид, – пояснила она стоящим за ее спиной людям.
Шурик снял респиратор, прокричал:
– Пди-ду!
И один из тех людей встрепенулся лицом, подошел вплотную к Шурику:
– Повтори.
– Заявдение надо…
– О-о-о! – протянул тот человек, несомненно важный человек в черном галстуке. – Подойдите, Анна Семеновна. Чувствуете?
– Ты с ума сошел? – закричала председательша на Шурика.
– Нет, все в порядке. – Человек улыбнулся, радуясь, наверное, тому, что даже среди адских котлов сумеет различить запахи. – Сейчас его в медпункт на освидетельствование. Протокол, все как положено, ну вы знаете…
Они тут же ушли, и женщина в вишневом костюме обернулась на ходу, посмотрела на него трагически, и по губам угадал Шурик, что она сказала: «Дурак».
Шурика уволили.
Поначалу он пытался обмануть дядьку, говорил, что попал под сокращение, но ложь эта была бессмысленной: Константин Сергеевич все узнал, сначала по его лицу, красному, обвисшему от печали. А на другой день рассказали на заводе. Утром перед работой он сам собрал племянниковы вещи и ровно сказал, вручая ему большую сумку:
– Пошел вон.
Константин Сергеевич знал, что дорога у племянника одна – к бабушке.
Был он прав, как обычно. Шурик сел на маршрутку и поехал в Щербинки, откуда с конечной остановки ходил в деревню автобус.
Дина
Ждать ему оставалось часа полтора. Он купил мороженое, сел на скамейку, смотрел на бессмысленно шатающиеся троллейбусы, людей. Он ничего не чувствовал, кроме неприятной тяжести в середине груди, и наверняка уехал бы и часа через полтора оказался у бабушки, но он увидел их.
Они стояли вдвоем у билетной будки, выделяясь из бессмысленного потока порхающими руками. Наверное, они спорили о чем-то – Шурик не мог издалека разобрать, о чем, но что-то распахнулось внутри, он забыл завод и дядьку, он поднялся и пошел к ним, через дорогу, на красный свет, отмахиваясь от сигналящих машин, как от мух.
Он подошел и сказал – сказал легко, как уже долго не говорил, живя среди других, здоровых:
– Здравствуйте, ребята, меня зовут Шурик.
– Ты тоже здравствуй. Меня зовут Миша. А это – Сережа. Ты из какого интерната?
– Из тринадцатого.
– Мы тоже из тринадцатого. Только тебя не знаем.
– Я в восемьдесят пятом вышел.
– Да ты старый дядька! – Они засмеялись. – Куда собрался?
– В деревню. Меня, ребята, с работы выгнали.
– Они такие…
– Нет, меня за пиво.
– О-о-о!
– Да, за пиво. Один старый говорит, пойдем шашлыком угощу. Бутылку мне купил. Я не пью на работе, с этим у нас строго, а он – что, боишься? Я сказал, что не боюсь, и выпил. А потом начальники пришли, нюхать начали.
– Он тебя и подставил, этот козел.
– Наверное, да, подставил.
– Специально напоил, а потом настучал.
– Так и есть.
– Пойдем, морду ему набьем?
Они засмеялись, Шурик вместе с ними – и вдруг недавние события прояснились, как на фотографии.