Вообще-то Зоя хорошо прыгала через веревочку. В кармане ее платья были такие же прыгалки. Но тут у нее не получалось, потому что Люба очень даже заметно подсекала, гак что веревка не доставала до земли. А Зое было неудобно сказать. И потому она и лохматая девочка Нинка все время крутили, держась за деревянные ручки, а Люба скакала.
Когда Люба вдоволь наскакалась, она сунула в рот еще одну конфету и позвала Зою:
- Пойдем к тебе!
А лохматую Нинку не позвала. И Зоя не решилась. Бумажку от конфеты поднять тоже постеснялась. И они пошли.
Люба сказала:
- Давай дружить?
Зое не очень хотелось дружить с Любой Вилкиной. Но здесь она никого не знала. И согласилась.
Когда девочки вернулись, мама и тетя Янина очень обрадовались: им как раз надо было выйти за покупками. Мама ушла в свою комнату, и через открытую дверь было видно, как она сбросила туфли и надела другие - тоже на каблуках.
Она что-то напевала под строгим взглядом Любы Вилкиной.
Когда девочки остались одни, Люба сказала:
- Давай у них чего-нибудь утащим?
- У кого? - не поняла Зоя.
- У твоих. У вас есть варенье?
- Есть. Но мне и так разрешают брать.
- Вот и возьми.
Зоя нашла банку с вишневым вареньем, разложила в блюдечки. Люба ела, а сама все вертелась, осматривалась.
- У вас сколько комнат?
- Две.
- И у нас две. Ты с мамой?
- Нет, мне дали целую комнату, потому что я рисую.
- Покажи!
Люба Вилкина вошла в Зоину комнату. Она сразу углядела на тумбочке возле кровати резную черную шкатулку, которую подарила тетя Янина.
- Копилка? - быстро спросила Люба.
- Нет, - строго ответила Зоя и поставила шкатулку наместо.
Шкатулка была очень давняя, "еще дядюшкина", сказала тогда тетя Янина. Шкатулка не открывалась - ключик потерялся, - но в ней, если потрясти, что-то шуршало и перекатывалось, и так хотелось знать - что.
А Люба уже ходила по комнате и разглядывала картинки.
- Это кто ж таких страхолюдов нарисовал?
Зое сразу расхотелось говорить, кто. Но она все же ответила:
- Я. Я их называю пурзи.
И Зоя раскрыла альбом, в который только что срисовала двух пурзей из книжки о пане Тадеуше.
Нет, они, конечно, не очень получились. Но все же можно было понять, что один помладше и такой лопоухонький - каждый его обидит! А другой строже и вроде бы защищает маленького. Нет, не защищает, а помогает ему - ведь малыша и так никто не обижает. И не обижал никогда. Это сразу видно.
И одежки на них смешные: какие-то накидушки без рукавов поверх коротких штанишек, нескладные деревянные башмаки...
И мордочки под колпаками совсем безобидные. Почему Люба говорит "страхолюды"?
Люба долго рассматривала рисунок.
- Ну и кто это? - недовольно спросила она. - Таких не бывает. И все красками, красками! А краски-то денежек стоят! - И она провела пальцем по шершавому от акварели листу.
- У дядюшки художника тоже такие, - обиделась Зоя. - Ну не такие, а похожие.
- Какой еще "дядюшка"? Что мне твой дядюшка! - начала задираться Люба. - Я и знать-то его не знаю.
Может, его и нет совсем.
- А вот и есть, вот и есть! - заспорила Зоя. - Хочешь, покажу?
И она открыла книжку на странице, где был портрет художника: на девочек внимательно и немного грустно смотрел человек с узким длинным лицом. Глаза были коричневые, яркие, усы и брови тоже темные, на голове черный берет, у ворота бант. Рядом с ним сидела коричнево-красная птица. Такая нахохленная птица на тонких лапах. Немного сонная.
- Ну и что? - хмыкнула Люба. - Подумаешь - берет! У меня тоже есть! Может, он и не рисовал ничего, а только и делал, что кормил свою птицу!
- Ах, не рисовал? - рассердилась Зоя. - Ну тогда пошли!
Она повела Любу в мамину комнату, усадила на кушетку и задернула занавески. Зоя задернула их, чтобы Люба не начала бродить по комнате и рассматривать безделушки и флаконы на мамином столике.
Но лучше бы она этого не делала!
Глава 3
ПОЧЕМУ НЕ НУЖНО БЫЛО ТАК ДЕЛАТЬ
Как только Зоя задернула занавески, а Люба притихла, сразу стало ясно, что главное в комнате - картина. И вся она открылась широко. Даже вглубь стало видно. Но только сейчас - Зоя это сразу заметила - в картине был синий свет. И от этого и листья, и тропинка, и небо казались совсем темными, а белое пятно позади забора проступило отчетливей. Теперь Зоя была почти уверена, что это цветок, большой белый цветок. И еще она увидела то, чего не замечала прежде: в правом углу картины - вероятно, очень далеко - белел дом. Издалека он казался игрушечным. Одно окошко его светилось. "Как странно, - подумала Зоя, - еще утром здесь все было залито солнцем! Интересно, при свете дом будет виден?"
Она хотела было встать, зажечь свет, но вдруг... Вдруг ветки куста на картине зашевелились от ветра, и позади забора кто-то пробежал.
Зое стало не по себе.
- Люба! - позвала она и оглянулась.
Люба сидела на краешке дивана. Она сбросила свои красные полуботинки с какими-то забавными квадратными каблуками. А сама примеряла мамины туфли. Ей было в самый раз.
- Во я какую лапу отрастила! - сказала Люба и засмеялась.
- Люба, ты видела? - И Зоя показала на картину.
- Чего? - удивилась Люба.
- Ты не видела, как они... ну... как кто-то ходит там?
- Врать-то! - выдохнула Люба и уставилась на картину. В кустах опять что-то завозилось. Люба подалась вперед.
- Ага! Ага! - зашептала она, а потом как закричит: - Эй, эй, вы, там! Уходите! Брысь отсюда!..
Стало тихо-тихо. И вдруг совсем близко послышалось фырканье, а потом истошный вой:
- Мя-аа!
Люба схватила Зою за руку и бросилась к двери.
Глава 4
ЧТО БЫЛО В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
Девочки вбежали на кухню и, хотя еще не было темно, зажгли свет. И в кухне зажгли, и в прихожей. И так сидели долго. Потом Зоя сказала:
- Ты зря испугалась. Это кот. Он здесь. Под плитой.
Подошли, посмотрели: кота что-то не было видно.
- Все равно это он орал. Я его голос узнала.
- А на картине тоже кот? - вдруг злым и напористым шепотом спросила Люба.
- Почему кот?
- Ну так и молчи. У меня глаза - дай бог! Я его сразу разглядела.
- Кого?
- Страхолюда этого. Он за кустом сидел. Как глянет на нас! А потом спрятался.
- Да, да, Люб, мне тоже показалось, что кто-то смотрел.
Люба передернула плечами:
- Жуть прямо! Ты не ходи в ту комнату. - И только тут заметила, что на ногах у нее туфли на высоких каблуках. И значит, красные полуботинки остались около дивана.
- Ничего, сказала Зоя. - Мы их щеткой вытащим.
Зое было приятно, что она храбрее Любы. Она взяла щетку с длинной ручкой и, не глядя на картину, подтянула Любины туфли.
- Ну вот и все, - сказала она.
Люба немного успокоилась, переобулась и спросила:
- У вас пирог еще есть?
И они принялись за пирог. Люба вдруг вспомнила:
- Как я его: "Кыш отсюда!" А он: "Мя-аа!"
И они засмеялись.
- Эти там перепугались, знаешь как! - выкрикнула Люба, и девочки опять расхохотались - А тот, который ближе, он - "мя-аа!".
Было уже не смешно, а они все смеялись, смеялись...
Но стукнула входная дверь, послышалась частая дробь маминых каблуков.
Зоя выбежала в прихожую.
- Я пошла, - сказала Люба. До свидания.
Мама подала Зое сверток.
- Держи и носи на здоровье.
Там были красные полуботинки с чудными квадратными каблуками - такие же, как у Любы! Был еще костюм: брюки и курточка. Зоя надела его - очень красиво! И в кармане курточки отлично уместился блокнот и карандаш. Тем временем мама что-то написала на листочке и подала Зое: