“Ты так и не ответил.”
Отверженный был единственным, пожалуй, кто не страшился гнева Грахго. Возможно, потому что капитан никогда по-настоящему и не злился на свой корабль? Порой фрегату казалось, что внутри себя Фанатик прячет вину перед ним, а потому оправдывает каждый поступок. Но сказать наверняка Отверженный не брался.
— А тебе все еще интересно? — Шепот капитана едва ли мог потревожить воздух, настолько слабо тот раскрывал губы, отвечая. Однако фрегат явственно ощутил в голове насмешку. Грахго вновь дразнил его.
“Да. Я хочу знать, почему спас мальчишку.”
— Но я-то не могу знать наверняка. Только предполагать.
Взгляд Фанатика упал на Малька, безуспешно пытавшегося справится со строптивым канатом. Он хорошо помнил, как еще совсем недавно встретил его на грязной улице близ кабака зубастой Мэри. Тощий, в драной рубахе с чужого плеча и с лохматыми волосами, чьи каштановые завитки падали на миндального цвета глаза, горевшие ненавистью и упрямством. Было в его движениях, чертах и даже взгляде что-то знакомое. Возможно, Грахго увидел в нем внутреннюю силу? А может вспомнил себя в его возрасте. Он не мог сказать точно, однако остановился и предложил стать частью команды. Малёк запальчиво ответил, что ненавидит пиратов, но наутро явился на пирс с опущенной головой и восхищением, появившемся на лице, стоило ему увидеть корабль.
“Хочу знать предположение.”
— Тогда ответь, почему ты сразу попросил взять его юнгой, стоило мальчишке заикнуться об этом?
Тогда Грахго хотел проучить пацана, но Отверженный сразу же вступился за него, попросив взять на борт. Он был уверен, что из мальца получится прекрасный юнга, и не ошибся, как показала жизнь.
“Я увидел в нем желание жить”, — через непродолжительное молчание ответил фрегат.
— А в Гар-Нуэра он не жил?
“Существовал. Это было не его место и ему не положено было там быть. Он должен быть здесь.”
Подобное заявление немного запутало капитана, который невольно нахмурился. Цокнув, он спросил:
— И как ты это определил?
“Через чувства. Мальчишка горит ненавистью и хочет мести. Оставшись в порте, он бы, скорее всего, не достиг ничего, разделив судьбу остальных неудачников пиратского города.”
— Еще, давай, старик, скажи, что он мне мстить собрался, — ядовито заметил Грахго, хмыкнув.
“Не тебе. Кому-то другому.”
— И почему ты так уверен в этом?
“Я чувствую его страх и уважение, когда он смотрит в твою сторону. И, наверное, восхищение?”
Фанатик в жизни бы не признался, что слова фрегата ему невероятно льстили. Оказалось так приятно услышать, что в пока еще не испорченной душе ты вызываешь страх и восхищение. И если внешне это удалось скрыть, то внутренне частичка эмоций все таки передалась кораблю, который тут же беззвучно захохотал.
— В общем, я думаю, ты вернул его по той же причине, почему так настаивал взять на борт. Вот только после твоих слов, я и не уверен, в чем она конкретно состоит.
История с воскрешением юнги была весьма интересна Грахго. Он очень хотел разобраться в ее природе, но пока не понимал, с какой стороны подступиться. Возможно, стоило поинтересоваться у местных аборигенов? Ведь именно они когда-то помогли капитану частично понять природу Отверженного и устройство галактик. И как бы Фанатику не хотелось больше никогда не возвращаться на те дикие берега, кажется, у него опять был слишком скудный выбор. Развить мысль дальше и посмотреть иные варианты помешал крик впередсмотрящего, находящегося в вороньем гнезде.
— Бриг справа по борту!
Капитан недобро улыбнулся, меняя курс фрегата. Команда радостно взревела, предвкушая веселье и надеясь на добрую добычу.
Залп картечи впился в бок фрегата, не задев команду, но оставив на обшивке царапины и сколы. Если бы Отверженный мог издавать звуки, то он бы заорал от боли и обиды. Но проклятый корабль был лишен такой возможности, а потому только скалил пасть в ужасающей гримасе, да тянулся такелажем к просевшему под грузом бригу. Топот ног и тяжесть у правого борта возвестили о готовности абордажной команды вступить в бой. Время мучительно тянулось, горькой смолой стекая по мачтам.