— И почему мы не должны этого делать?
— Капитан… — Морган запнулся, не зная, как обратиться к пирату, о котором он, наверняка, слышал лишь прозвище.
— Грахго де Мора, — Фанатик редко называл свое имя, предпочитая кличку, данную морем, но сейчас он произносил его с особым удовольствием.
При упоминании полного имени, Роуз побледнел еще сильнее. Хотя казалось, куда уж больше? Мужчина и так был похож на травяной корень, безжалостно извлеченный из земли на божий свет.
— Капитан де М-Мора, это моя дочь. Прошу вас! Поймите, — Морган хотел шагнуть вперед, но связанные ноги не позволили ему этого сделать, отчего он неловко упал вперед. — Если бы подобное случилось с вашей девочкой?
— Осторожно, стервятники! — голос Эра, строгий и непреклонный, немного поубавил пыл пиратов. — Не испортите девку, пока с ней не поиграет капитан!
— Капитан де Мора! — Роуз начал извиваться на досках, не то пытаясь встать, не то желая доползти до дочери, раз за разом падая обратно. — Грахго!
Раздались крики девушки и смех пиратов. Они не спешили, прекрасно зная, что все равно получат свое. Так им причиталось по праву. Отверженный же не был уверен в этом. Он чувствовал сомнения Грахго, хоть внешне капитан и сохранял немного ироничное безразличие. Душа капитана металась, словно застряв в бушующем водовороте Сциллы. С одной стороны, воспоминания держали сердце Грахго, заставляя его болезненно сжиматься. С другой, было холодное осознание, что пираты не согласятся просто так отпустить девушку. Не теперь, когда они почувствовали нежность кожи и трепет вздымающейся в страхе груди, пока еще стиснутой корсетом. Скажи им сейчас, что девчонку нужно оставить в покое, и от бунта не спасет даже Отверженный.
"Отдай. Мне."
Взгляд Отверженного был направлен прямо на застывшего Фанатика. Фрегат не понимал, почему капитан не хотел отдавать девушку пиратам. Не понимал он и терзаний Роуза. Но Отверженный знал, что даже потеряв голову, пиратская команда не пойдёт против своего корабля. Глупцы страшились его больше, чем своего капитана, не осознавая сути фрегата в полной мере. К тому же, внутри корабля крепло теплое, нежное желание помочь. Отверженный всегда раздражался, когда Грахго мучали сомнения. Было так и теперь.
— Старик? Ты уверен? Здесь есть более сытный обед, — Фанатик немного удивленно приподнял одну бровь.
"Да."
Щупальца, отходившие от человеческой части носовой фигуры и бывшие длиннее остальных, с силой ударили по борту "Мотылька", привлекая к себе всеобщее внимание.
— Что ж, — Грахго саркастично улыбнулся. — Вам повезло, капитан Роуз. Мои псы не тронут вашу дочь.
— Что?!
— Вы не можете так поступить, капитан!
Со стороны пиратов раздавались возгласы разочарования и недовольства. Но сквозь десятки злобных голосов, пробивался один, полный необъятной и несокрушимой благодарности.
— Спасибо. Спасибо, капитан де Мора!
— Молчать! — старпом заткнул пиратов, в ожидании обернувшись к своему капитану с немым вопросом, застывшем в глазах.
Фанатик спокойно обвел взглядом людей, подмечая разношерстные лица. Склонил голову на бок, разглядывая пиратов с легкой издевкой и уверенностью, которую, на самом деле, сейчас не ощущал.
— Отверженный избрал плату, — Грахго по змеиному улыбнулся, наблюдая, как недовольство сменяется обидой и смирением. Затем он сделал пару шагов и присел рядом с капитаном Роузом. — Ну что вы, что вы? Не стоит меня благодарить.
Схватив Моргана за волосы, Грахго поднял ему голову и заставил посмотреть на себя, выражая такое яркое, но фальшивое сочувствие.
— Помните, что вашу девочку спас мой корабль.
Фанатик брезгливо отпустил Моргана и поднялся. Обвел взглядом свою команду, кривя губы в недовольстве и злости.
— Чего застыли, отродья?! Подготовьте девчонку Отверженному! И заканчивайте с погрузкой. Сейчас же!
Пираты тут же засуетились. Одни торопливо заносили на борт фрегата добычу, другие вспарывали шнуровку корсета у девушки и сдирали с нее платье, чтобы в одном исподнем подвести к левому борту "Мотылька". Девчонка упиралась, кричала, пыталась вырваться, в своих попытках напоминая бабочку, уже насаженную на булавку коллекционера.
— Ч-что вы делаете? — запинаясь от ужаса и непонимания, капитан Роуз переводил взгляд с Фанатика, который переходил на фрегат, на свою дочь.
Отверженный, бережно обхватывающий щупальцами хрупкую девичью фигуру, впервые отчетливо услышал не эмоции Грахго, а его мысли, полные горечи: "Что я делаю? Избавляю вашу дочь от еще более ужасной участи."