Чарльз не зазнавался и не считал себя важной шишкой. Просто с недавних пор люди вдруг начали воспринимать его как человека, который знает, что к чему, причем некоторые — по веским причинам, некоторые — ни с того ни с сего. Он говорил себе, что если бы хотел славы, то стал бы рок-звездой.
И вот теперь он спускался по ступеням отеля в окружении небольшой армии, ставшей его почетным эскортом на пути в полицейский участок. Туда он двигался в сопровождении двух машин, причем его самого везли на жемчужине местного флота, единственном «Фольксвагене», имевшемся в парке полиции Сигишоары. Женщина с короткой стрижкой села рядом. Протянув руку, она представилась:
— Криста Вольф.
— Чарльз Бейкер. Может быть, вы посвятите меня в подробности, прежде чем мы приедем в участок, просто чтобы сэкономить время? Кто знает, возможно, я разгадаю загадку до того, как мы туда доберемся.
К огромному удивлению Чарльза, женщина ответила ему на прекрасном английском языке с вкраплениями академической лексики и с британским акцентом:
— Мы едем не в участок, и мы пригласили вас не из-за ваших дедуктивных способностей.
Слова прозвучали грубо, однако без дерзости. Чарльз внимательнее посмотрел на женщину и решил, что она ему нравится. Так всегда и бывает с женщинами. Первое впечатление обычно оказывается решающим. Несмотря на то, что он считал себя человеком непредвзятым и чаще всего был готов к тому, чтобы столкнуться с хорошо аргументированной противоположной точкой зрения (вплоть до изменения своей собственной, если оппонент сумеет его убедить), когда дело доходило до женщин, первое впечатление решало все. Его заинтересовали большие глаза Кристы Вольф, оливковый цвет ее кожи, мальчишеская стрижка и небольшой шрам, тянувшийся из-за уха к вороту военного покроя рубашки, застегнутой до самой шеи.
— Если меня пригласили не из-за моих дедуктивных способностей, то зачем же я здесь? — спросил несколько обескураженный Чарльз.
— Пока что я не могу вам этого сказать, — строгим тоном ответила Криста Вольф, — но вы обязательно все узнаете через несколько минут.
Судя по всему, она сочла, что разговор окончен, и Чарльзу оставалось лишь наблюдать в окно машины за тем, как они въезжают в средневековый квартал Сигишоары. Он хорошо знал этот старый город. Здесь он был уже в четвертый раз, и покосившиеся домики, державшиеся друг за друга, словно бедные старики, которым не на кого рассчитывать, до сих пор приводили его в восторг. Впервые Чарльз приехал в Сигишоару из-за своего бестселлера. На тот момент он уже был звездой академического мира и успел побывать консультантом по вопросам коммуникаций у шести сенаторов и одного президента. Его тексты всегда оказывались решающими в предвыборной гонке. Чарльз написал книгу о пропаганде, манипуляции, уходившей корнями в древность, и она стала вторым по цитируемости источником в различных статьях и докторских диссертациях за последние десять лет.
Машина проехала через узкие ворота главной площади старого города, повернула вправо и, тревожно лязгнув, стала взбираться вверх по холму, грохоча на неровных камнях мостовой. Затем остановилась перед крутым пролетом лестницы. Впереди стояло несколько полицейских машин. Включив мигалки, они образовали кордон, полицейские пытались сдержать толпу зевак. Лето только начиналось. В Сигишоаре было полно туристов, по большей части иностранцев, приехавших в этот идеально сохранившийся средневековый город на краю света, считавшийся местом рождения князя тьмы Влада Цепеша, он же Колосажатель, он же Дракула.
Глава 2
Чарльз выбрался из машины, и комиссар полиции Гюнтер Краутер приветствовал его рукопожатием и какими-то официальными словами. У Чарльза были свои счеты с комиссаром, например, из-за того, что его столь странным образом прервали на симпозиуме. Все это было ужасно бестактно и совсем ему не нравилось. Демонстрация силы претила ему, даже не столь явно выраженная, и отчасти поэтому он отказался от карьеры политического консультанта. Весь этот официоз сидел у него в печенках, что совершенно естественно для человека, который терпеть не может носить костюм и галстук.
Он давным-давно признался себе, что в деловом костюме похож на пингвина. Зеркало в раздевалке отказывалось скрывать его короткую толстую шею, хоть и показывало обычное, вполне тренированное тело среднего роста и веса. Тем не менее настоящим кошмаром для него всегда становились готовые рубашки. Те, которые подходили ему в груди, не застегивались на горле, а те, что застегивались, ниже обычно болтались, как на вешалке, из-за чего приходилось заказывать рубашки портному.