В одном только не признался граф де Рансей — в том, что несчастья, приключившиеся в Потерянной Долине, оставили в его сердце затаенную злобу. Это чувство с течением времени ослабело, но умерло лишь в ту минуту, когда старик обезоружен был искренним горем и покорностью своей жертвы.
Вернейль, может быть, угадал истину, но не показал этого.
— Забудем прошлое, — сказал он, — я теперь слишком счастлив, чтобы думать о том, какой ценой достиг исполнения своих желаний. Какими бы путями вы не вели нас, будьте благословенны за наше счастье.
Раво, воспользовавшись благоприятной минутой, отвел Армана в сторону и спросил с недоумением:
— Сделай милость, Вернейль, скажи, на ком ты женился? На прежней своей пастушке или на богатой Луизе де Санси?
Арман засмеялся.
— Ах, Раво, откровенно говоря, я и сам не знаю. Знаю только, что обожаю свою жену и буду обожать ее всю жизнь.
Раво вытаращил глаза.
— Как? Не знаешь? Вот новость! Это ни на что не похоже, миллион чертей!
Граф догадался, о чем шла речь, и с улыбкой подошел к друзьям.
— Я вижу, капитан Раво ждет новых объяснений, — сказал он. — А что он сделает, если уверится, что полковник женился на Луизе де Санси?
— Я от всего сердца благословлю супругов и пожалею только о том, что не дождались императора.
Всех присутствующих, казалось, забавляло удивление Раво.
— В самом деле, граф, — пробормотал Арман, — признаюсь, я тоже не могу понять…
— Вы не понимаете, что воспитанницы графа де Рансея, известные вам когда-то под именами Эстеллы и Галатеи, носят имена Луизы и Эрнестины де Санси? — усмехнулся старик. — Я знал ваше неведение на этот счет, Арман, и воспользовался им для достижения своих целей.
— Но император, — не унимался Раво, — как император оказался замешанным в это дело?
— Ничего нет проще. Я ездил недавно в Париж и разговаривал о своих планах со старым своим другом министром X, который обещал мне заинтересовать императора этим браком. Все, что сделано и сказано было для побуждения вас к отъезду, полковник, наперед было оговорено мною с X. Когда вы входили в его кабинет, я выходил из него в другую дверь. Лишь только отъезд ваш в Розенталь был решен, я сам отправился туда вместе с Луизой, чтобы опередить вас. Теперь, когда все благополучно закончилось, я могу довести до сведения полковника, а особенно друга его, интересующегося такими подробностями, содержание бумаги, которую господин Бальи, находящийся здесь, соблаговолит внести в брачный контракт.
Он достал из портфеля большого формата лист и прочитал вслух:
«Император соглашается, чтобы, по представленным ему причинам, брак полковника Армана де Вернейля с девицей Луизой де Санси был немедленно совершен в Швейцарии. Он жалует полковнику де Вернейлю в виде свадебного подарка сто тысяч франков, титул барона для него и его наследников.
Раво подбросил шляпу в воздух и закричал:
— Да здравствует император!
А потом, обернувшись к графу, смущенно произнес:
— Граф, я очень виноват перед вами…
— Довольно, довольно, капитан, — прервал старик, пожимая ему руку. — Вы действительно вели себя немного грубо, но такие друзья, как вы, редки, и я на вас не в обиде. Ну, а теперь послушаем свадебный контракт. Вы увидите, что полковник, женившись на Галатее, сделал не такую уж дурную партию, как вы думали.
Контракт был прочитан и тут же подписан. Луиза де Санси принесла своему мужу шестьсот тысяч ливров приданого.
В то время как семейство предавалось живейшей радости, к Арману приблизился Гильйом.
— Ну что, господин барон, — сказал он, — не предупреждал ли я вас, что не надо удивляться ничему?
Спустя три дня все семейство отправилось в Париж. Арман хотел представить жену императору и поблагодарить его за благодеяния. Газеты известили, что граф де Рансей получил торжественную аудиенцию в Тюльери.
…Арман дослужился до дивизионного генерала и должен был получить жезл маршала Франции, когда пал смертью героя в сражении при Ватерлоо.
