Я уткнулась носом в одеяло на коленях и принюхалась: оно ничем не пахло. Поводив ладонью по простыне, поразилась невероятной нежности материи и отсутствию малейших помятостей. На синтетику было не похоже, но материал определить не смогла. Окинув кровать внимательным взглядом, не обнаружила на ней подушки, вместо нее было плавное возвышение, словно подушка и матрас были единым целым, вылитым в определенной форме, и покрыты натяжной простыней.
От наклона головы тяжелая коса упала на плечо, и я взяла ее за кончик. Внимательно присмотревшись к волосам, заметила, что и они были абсолютно здоровыми при такой длине: не было ни сеченых кончиков, ни тусклости; ровный черный цвет и тот самый бриллиантовый блеск, как в рекламе красок и шампуни «Гарньер»; а еще волосы были густыми, как никогда прежде.
В животе жалобно заурчало, и я улыбнулась знакомому чувству голода – хоть это было привычным. На работе я часто не позволяла себе перекусить. Я освободила плечи от одеяла и взглянула на поднос с завтраком. Интересно, что там было? Подползла к полке и взялась за крышку подноса. Она оказалась легкой, как мне показалось, сделана из смеси стекла с пластиком. Планшет рядом издал глухой клацающий звук и погас. Я помедлила секунду, но потом поставила крышку на полку, а поднос с содержимым взяла к себе на колени.
На подносе стояла необычной овальной формы миска с содержимым, напоминающим протертую овсянку с молоком, мама любила такую кашу по утрам, высокий стакан с ярко-зеленой жидкостью, матерчатая салфетка и прозрачная ложка. Я поднесла миску к носу и вдохнула. Запах неизвестный, но ничего неприятного. Однако там было молоко. Стакан с зеленым напитком тоже не вызвал неприятных ощущений, но идентифицировать, из чего он мог быть сделан, не смогла. Рисковать пробовать неизвестные продукты не хотела.
Отставив поднос на краю кровати, я огорченно вздохнула:
– Да, нанотехнологии, а то, что у меня аллергия на лактозу, они не учли.
Я дотянулась до планшета и взяла его в руки. Тонкая рамка была из такого же прозрачного материала, что и мой браслет на запястье, а белый матовый экран не подавал признаков активности. Я повертела его и не заметила ни одного отверстия для зарядного устройства и даже швов. В погасшем состоянии планшет почти просвечивался, а внутри отсутствовали какие-либо микросхемы. Я поводила указательным пальцем по гладкому стеклу, но ничего не добилась.
Боковым зрением я заметила движение справа и сразу оглянулась. Это вошла Нэйя. И пока она шла ко мне, я заворожено рассматривала ее. На ней был все тот же белый комбинезон, и несмотря на то, что он был свободным, нисколько не скрывал достоинства фигуры.
– Почему ты не поела?– спросила меня она с естественным беспокойством на лице.
– У меня аллергия на лактозу, и я не знаю, что налито в стакан. У меня с детства непереносимость многих продуктов,– с привычной отстраненностью к собственным особенностям ответила я.
– У тебя нет аллергии, это раз, а во-вторых, здесь нет лактозы. Попробуй. Это вкусно и питательно.
Я скептически растянула губы и голодными глазами покосилась на поднос.
– Тогда что это? Вы ведь не знаете, на что у меня аллергия, а я знаю.
– Кира, у тебя нет аллергии,– уверенно объявила Нэйя.– Больше нет.
Мои брови удивленно взвились.
«Нет аллергии?! Такого быть не может! С первой каплей молока матери я попала в реанимацию, никто не мог понять, в чем дело. А эта женщина заявляет, что у меня больше нет аллергии?!»
– Ты не доверяешь мне,– догадливо проговорила Нэйя и коснулась моего плеча.– Но я гарантирую тебе: все, что ты почувствуешь после еды, это приятное насыщение и только. И давай-ка, наконец, тебя оденем!
Она выпрямилась и прошла к стене слева от зеркала, провела ладонью по ее поверхности на уровне своих бедер, и перед моими глазами предстал встроенный шкаф с полками, на которых стопками лежало что-то белое, а снизу стояла обувь. Чудеса техники и современного дизайна!