— Спасибо! Вот спасибо! Ладно. Хорошо. Спасибо!
Уж эти-то русские слова понятны ей наверняка! Танкисты бережно, словно драгоценность, передавая из рук в руки ведро, утоляют жажду.
— Приезжайте к нам! Возвращайтесь! — говорит молодая женщина, вновь беря на руки своего малыша.
— Ладно! Вечером… После работы! — шутит командир танка и указывает на город, где, по всему видно, ждет его нелегкая боевая «работа».
И вот уже танк, рванувшись с места, устремляется к Праге. Кто-то успевает в последний момент прикрепить букет сирени к его броне; так вот и ринется в бой эта машина с букетом сирени…
Люди смотрят вслед танку. И вдруг женщина с ребенком на руках замечает лежащую на земле фотографию. Ее, видимо, обронил командир танка, перекладывая документы товарища из одного кармана в другой. Женщина наклоняется и поднимает фотографию. На карточке молодой русоволосый мужчина с ребенком на руках. Это тот самый боец, которому только что перевязывали рану. Только на фотографии он веселый и улыбающийся, не в замасленном боевом комбинезоне, а в белой летней безрукавке… На руках у него маленькая девочка с пушистыми локонами.
Молодая женщина с фотографией в руках смотрит вдаль, туда, куда только что умчался танк с раненым владельцем фотографии.
Боевая машина уже далеко; она влилась в поток таких же стремительных машин, рвущихся в город, несущих с, собой освобождение от фашистской неволи…
Женщина вновь переводит глаза на карточку. И вновь — фотография… И снова мы видим лицо женщины. Только черты его стали старше и строже, волосы посеребрились…
Мама Вашека закончила свой рассказ. Вашек и Гонзик молчат.
— Разрешите мне посмотреть еще раз! — нарушает молчание Гонзик и протягивает руку за фотографией.
Гонзик благоговейно и серьезно всматривается в фотографию, как бы воскрешая перед собой только что прослушанный рассказ.
Мама Вашека выходит из комнаты.
— Переверни карточку и посмотри, что там написано! — неожиданно произносит Вашек.
Гонзик переворачивает карточку. На обратной стороне фотографии стоит штамп фотоателье: «Одесса, улица Гоголя, дом 27».
— Прочитай, что там написано! — приказывает Вашек.
— «Одесса», — читает Гонзик по-русски. — Ну и что?
— Неужели ты ничего не понимаешь? — тоном заговорщика говорит Вашек, наклоняясь к своему верному другу. — Одесса! Понимаешь? А где находится эта самая Одесса? На Черном море! И, если я получу первую премию на конкурсе, я попаду в Одессу! Понял, Гонзик? Понял мою мысль? Я попаду в Одессу, и со мной будет эта фотография! Понял? И я найду этого танкиста, и я приду к нему и скажу…
Гонзик преображается. Он все понял. Он понял теперь, почему Вашек так упорно занимается, почему он так хочет стать победителем третьего тура. И вдруг Гонзик обижается.
— Почему же ты мне раньше этого не сказал? Почему ты скрыл от меня свой план? Разве это по-товарищески? — перебивает он своего друга. — Это нечестно!
— Прости, Гонзик! — сердечно и искренне говорит Вашек и кладет руку товарищу на плечо. — Прости! В первый раз! Я не хотел тебе этого говорить потому, что вдруг я не выиграю. А если бы я выиграл, я бы сразу тебе все рассказал. А сегодня так получилось… Теперь ты все знаешь.
— Ладно! — восклицает Гонзик и вскакивает со своего места. — Я тебя прощаю! Но теперь-то ты должен выиграть во что бы то ни стало! Обязательно! И ты выиграешь! И я представляю себе, как ты найдешь в Одессе этого советского солдата и как ты скажешь ему… Что ты ему скажешь?
Вашек тоже воодушевился. Он тоже вскочил со своего места. Глаза его горят.
— Что я ему скажу? Я ему скажу: «Здравствуйте! Вы меня не знаете. А я вас знаю! Помните Прагу? Помните, как вам перевязывали рану? Это была моя мама. Тринадцать лет мы хранили в нашем альбоме вашу фотографию. И вот теперь мы ее вам возвращаем. Может быть, у вас больше нет фотокарточек? Возьмите ее, пожалуйста, и давайте переписываться!»
Все это Вашек выпалил на одном дыхании. Он хотел еще что-то добавить, но Гонзик внезапно схватил его за руку.
— Садись! Давай заниматься! Задаю вопрос! Отвечай!
Сев к столу, Гонзик сразу сосредоточивается и опять чужим, «взрослым» голосом спрашивает у Вашека:
— На какой китайской реке построена самая мощная гидроэлектростанция?
Вашек молчит. Думает.
— Вот это действительно вопрос! — шепчет он. — Это тебе не «назовите столицу Румынии». На какой реке построена…
Вашек машинально берется за свой портфель и открывает его. Щелкает замочек.
— Сейчас… сейчас!.. — бормочет Вашек и лезет в портфель за какой-то книгой. И вдруг он в испуге выдергивает из портфеля руку.
— Что там? Змея? — спрашивает Гонзик.
Вашек осторожно, с испуганным видом вновь залезает в портфель и двумя пальцами вытаскивает из него носовой платочек.
— Платочек! — шепчет Гонзик. — Смотри пожалуйста!
Осторожно, словно взрывчатое вещество, подносит Вашек к носу платочек и сразу отбрасывает его в сторону:
— Надушенный! Девчачий!
Друзья склоняются над портфелем. Постепенно извлекают они все его содержимое: ленточку для кос, аккуратно завернутые в белую бумагу тетради, учебники, большой гребень и, наконец, несколько писем.
Вашек и Гонзик с интересом рассматривают конверты с наклеенными на них советскими марками.
— «Прага, 2, — читает вслух Вашек адрес на одном из конвертов, — Ярослава Гашека, 24, квартира 7, Алене Граской».
— Письма из Советского Союза! — восторженно говорит Гонзик. — Из Одессы! От Марины Кавун!..
— Теперь я знаю, где она живет! — не слушая друга, восклицает Вашек.
Вашек быстро укладывает все обратно в портфель, выхватывает из рук опешившего друга письма.
— Давай сюда письма!
— Интересно прочитать, что там написано! — нерешительно говорит Гонзик, глядя, как письма скрываются в портфеле.
— Улица Гашека, 24, квартира 7, Алена Граская, — шепчет Вашек, запирая на портфеле замок. — Это очень удачно получилось, что мы поменялись портфелями! Очень удачно!
С этими словами Вашек срывается с места. Снимает с полки копилку и зачем-то нетерпеливо начинает вытряхивать из нее монеты.
Разложив на гладильной доске новое шерстяное платье дочери, закапанное жиром, мать Алены при содействии соседки пытается вывести пятна. Алена находится тут же. Она наблюдает за всеми манипуляциями, которые ее мать и соседка производят над платьем.
— Ничего не получается! — горестно вздохнув, говорит мать Алены.
— Может быть, выстирать его в горчице? — советует соседка.
— Бесполезно, — отвечает мать Алены. — Придется отдать в химическую чистку. Это будет стоить не меньше двадцати пяти крон. Ты сама виновата! — неожиданно обращается она к дочери. — В кафе надо выбирать себе соседей!
— Откуда я знала, что он не умеет есть сосиски? — оправдывается Алена. — И я даже не заметила, как он подошел и встал напротив, такой ненормальный!..
В дверь стучат. Алена подходит к двери и отворяет ее. Перед ней стоит Вашек. Алена быстро выходит на площадку лестницы и прикрывает за собой дверь. Глаза ее щурятся от гнева.
— Ты? Ты что, следишь за мной?..
— Я принес твой портфель! — растерянно бормочет Вашек. — Мы случайно обменялись портфелями там… в кафе…
— Я принес твой портфель! Мы случайно обменялись портфелями там… в кафе…
Вашек осторожно протягивает Алене ее портфель. Алена быстро открывает его и, убедившись, что портфель действительно ее, защелкивает замочек.
— Надеюсь, тут все цело? — иронически спрашивает она, берясь за ручку двери.
— Как ты можешь так спрашивать? — В голосе Вашека звучит обида.
— От тебя всего можно ожидать! — отрезает Алена. — Стой здесь. Я сейчас вынесу тебе твой…
Захлопнув за собой дверь, Алена скрывается. Вашек остается стоять на площадке лестницы. Он достает из кармана деньги.