Перед Рексом возникла жуткая картина. Он увидел, как ломаются судьбы, как совсем недавно стабильная ситуация выходит из-под контроля, как мир вокруг него рушится и превращается в груду обломков. Он понял, что если это произойдет, то ему уже никогда не разгрести этот хаос.
— Я вам перезвоню, мистер Симмонс. Меня ждет заместитель, — сказал он, не сводя глаз с пустого дверного проема. — У него срочное дело. А лучше перешлите мне свои вопросы по электронной почте.
Не дав репортеру времени возразить, Рекс отбарабанил электронный адрес своего департамента, не забыв изменить в нем одну букву.
Он повесил трубку и понял, что обливается потом.
Это был лишь первый из нескольких подобных звонков за одно утро. Звонили не только журналисты, но и граждане, которые хотели подсказать ему, как самым лучшим способом раскрыть это преступление. Во время очередной беседы Рекс начал делать пометки — по одной за каждую произнесенную им ложь. К тому времени, как он вышел из кабинета, чтобы сходить в кафе и пообедать, у него в блокноте вырос целый забор из аккуратных черных палочек.
Рекс вырвал листок из блокнота. Презирая себя за слабость, он скомкал его и швырнул в корзину для мусора.
Он не знал, что на него надвигается еще одна буря, только совершенно иного свойства.
Эбби ворвалась в кабинет шерифа уже после того, как он ушел обедать, о чем ей и сообщили сотрудники департамента.
— Куда он пошел?
— В «Вейгон-Вил».
Она поспешила в кафе. Распахнув входную дверь и растолкав небольшую группу людей, столпившихся у входа в ожидании свободных столиков, коротко кивая знакомым и стараясь не встречаться с ними глазами, отдергивая руку, если кто-то пытался ее остановить и завязать беседу, она шла к своей цели. Наконец она увидела Рекса, который сидел за столиком в компании нескольких мужчин из Смолл-Плейнс. Эбби ринулась к нему так решительно, как будто в зале, кроме них двоих, больше никого не было.
— Привет, Эбби, — заметив ее приближение, сказал Рекс. — Не хочешь к нам присоединиться?
— Я хочу, чтобы ты сейчас же пошел со мной, — ответила Эбби, игнорируя остальных.
Рекс настороженно вскочил. Его собеседники замерли. Застыли и их врезавшиеся в мясо ножи и вилки.
— В чем дело?
— В тебе! — яростно выпалила она. — Дело в тебе! И во мне. И во всех остальных тоже.
Эбби резко развернулась и направилась к выходу тем же путем, которым пришла. Глядя на нее и на пытающегося угнаться за ней шерифа, многие задались вопросом, какая муха укусила младшую из Рейнолдсов.
— Мы возьмем твою машину, — сообщила она, когда Рекс наконец ее догнал.
Он слишком хорошо знал Эбби, чтобы вступать в дискуссию.
— Куда мы едем? — только и спросил он.
— На кладбище.
— Взгляни на них, — сказала Эбби, указывая на группу людей у могилы Девы.
— И что? — спросил Рекс.
По требованию Эбби он остановил машину на обочине у кладбищенских ворот. Стояла чудесная погода, на небе не было ни облачка, и трудно было даже предположить, что погода бывает какой-то другой. Рекс посмотрел туда, куда указывала Эбби, и увидел припаркованные на кладбище машины, а также то, что возле одной из могил было значительно больше людей, чем возле всех остальных вместе взятых.
— Я взглянул. Что ты хочешь, чтобы я увидел?
— Ты видишь этих одураченных людей?
— Кто их дурачит?
— Мы! Этот город их дурачит, позволяя больным людям приезжать сюда и только усугублять ситуацию, в которой они находятся!
— Эбби, не существует закона, запрещающего людям верить в то, во что им хочется.
— Существуют законы, запрещающие мошенничество.
— Кто осуществляет мошенничество в нашем случае?
— Ты должен подойти к ним и сказать, чтобы они возвращались домой.
— А не то что? Я должен пригрозить арестовать их или бросить в тюрьму за то, что они ожидают чуда?
Эбби резко обернулась к нему.
— Так ты не видишь ничего особенного в том, что здесь происходит?
— Я думаю, что все это очень быстро утихнет. Нам даже не придется ничего по этому поводу предпринимать. Как бы то ни было, большинство жителей округа уже очень давно верят в Деву. Я не замечал, чтобы раньше тебя это возмущало. Просто эти люди живут не здесь, и их стало немного больше. Вот и вся разница. Почему тебя так сильно это огорчает? Я оставил в кафе отличный куриный стейк и картофельное пюре, знаешь ли, — пошутил он в надежде вызвать на ее лице улыбку.
Шутка не сработала.
Более того, она вызвала очередной взрыв негодования, еще более яростный, чем предыдущий, и обрушившийся совершенно с иной стороны.