— Прости, милая. Я знаю, что это ужасно. Мы должны это сделать. Я постараюсь побыстрее. Держись, держись, держись… — И все же не выдержал и сорвался: — Надин, какого черта! Хоть за руку ее подержи!
Девушка кричала и кричала. Ее кровь заливала все вокруг: ребенка, постель, врача. Из угла за ними наблюдала Надин Ньюкист. Она не сдвинулась с места. Ее муж тоже не предпринял никакой попытки помочь, только мерял шагами погреб, совсем как будущие отцы в больнице.
Когда ребенок наконец повернулся, Сара вскрикнула и произошло то, чего Квентин боялся больше всего. Она потеряла сознание.
— Приведите ее в чувство! — закричал он. — Она должна тужиться!
Никто из Ньюкистов не пошевелился.
— Толку от вас… — гневно бормотал врач.
Похоже, они тоже собирались грохнуться в обморок. Квентин едва не запаниковал, поняв, что придется вытаскивать ребенка, как теленка из коровы. Только этот процесс обещал быть более тяжелым, опасным и сулил гораздо меньше шансов на успех.
Но тут наконец Надин как будто очнулась.
— Господи Иисусе, Надин! Я попросил привести ее в чувство, а не убить! — закричал Квентин, увидев, как она обращается с девушкой.
Впрочем, жесткое обращение подействовало. Увидев, что веки Сары затрепетали, Квентин не стал дожидаться, пока она окончательно придет в себя, и заорал:
— Тужься! Ты должна тужиться! Тужься, Сара! Надин, объясни ей, что необходимо тужиться, тужиться и еще раз тужиться!
В это трудно было поверить, но девушка послушалась. Квентин не понимал, откуда у нее взялись силы, ведь она очень ослабела от боли и потери крови. Сара не переставала тужиться, пока не показалась голова, а затем плечи младенца и Квентин не смог закончить работу. Ребенок — а это был мальчик — впервые увидел мир в самом странном из всех возможных родильных залов.
Как только ребенок появился на свет, Сара снова потеряла сознание. Он даже не успел сказать ей, что у пес родился сын.
Квентин перерезал пуповину, протер ребенку глазки, похлопал его по груди и, с негодованием обернувшись к застывшей в углу супружеской паре, потребовал, чтобы ему принесли полотенца, в которые можно было бы завернуть малыша. Держа уже запеленатого и орущего во всю глотку младенца на одной руке, он стиснул запястье Надин, не позволяя ей сдвинуться с места. Никто не узнал бы в этой высокой, худой, перемазанной кровью женщине с острыми чертами лица и широко распахнутыми от ужаса глазами ту Надин Ньюкист, которую так хорошо знали жители Смолл-Плейнс.
— Кто она? — прошипел Квентин. — Какого черта вы с ней сделали?
Надин попыталась вырвать руку, но он держал ее очень крепко.
— Ребенок в порядке?
Это к ним подошел Том.
— Скорее всего, да, — резко обернулся к нему Квентин. — Новорожденные — довольно крепкий народ, а этому досталась еще и очень крепкая мать. Кто она такая? Какого хрена рожала здесь, у вас, и какое вы имеете к ней отношение?
Сара застонала, и Квентин временно забыл о своих вопросах.
— Держи! — Он протянул младенца Тому. — Возьми его.
Том попятился.
Квентин кивнул на лежащую на кровати девушку.
— Если не хочешь брать ребенка, тогда, может, сам ей поможешь?
— Я не могу…
— Тогда возьми ребенка, черт тебя подери!
Квентин отдал ему малыша и занялся матерью. Настоящим чудом было то, что не открылось артериальное кровотечение. Насколько он мог судить, жизненно важные сосуды остались целыми. Роды прошли невероятно мучительно, но было ясно, что Сара избежала худшего. У нее были все шансы выжить.
— Я требую, чтобы вы отвезли ее в больницу! — заявил он, оборачиваясь к супругам Ньюкист.
Надин молча указала на открытую дверь. В погреб врывался холодный воздух, а вместе с ним снег. На улице был такой сильный снегопад, что, казалось, снег идет уже вечность и будет продолжаться еще столько же.
Это начался обещанный прогнозом буран. Нужно было как можно скорее выбираться отсюда, пока это еще представлялось возможным.
— Быстро собирайтесь! — скомандовал Квентин. — Надин, держи ребенка. Том, ты поведешь машину. Девушку положим в мой автомобиль, на заднее сиденье. Скорее в Эмпорию!
— Нет, — сказал Том, раскрыв рот во второй раз с тех пор, как Квентин спустился в погреб.
— Не понял, — обернулся к нему Квентин. — Что ты хочешь этим сказать?
И тут Том рассказал ему, почему они не могут отвезти девушку и ее ребенка в больницу в Эмпории, да и вообще в какую бы то ни было больницу.
— Квентин, это мой ребенок.
— Твой?
— Мы заплатили ей, чтобы она молчала.
— У тебя была связь с этой девушкой?