Наконец им удалось успокоиться, и они снова уютно устроились в объятиях друг друга.
У Митча были широкие плечи футболиста, но узкие бедра и талия, а также длинные жилистые ноги бегуна на длинные дистанции. Таким образом, им было тесно только в верхней части кровати. Но они уже научились справляться с этой проблемой. Эбби укладывалась в объятия Митча, а их ноги переплетались.
Но надолго их не хватило, и вскоре они снова принялись за старое: их губы встречались снова и снова, поцелуи становились все более продолжительными и страстными, что не могло не привести к новому взрыву бесконтрольного веселья. Впрочем, существовал и другой вариант развития событий, и, чтобы избежать его, требовалась осторожность. В эту ночь осторожность была Эбби ни к чему, но Митч этого еще не знал.
Они были уже на полпути к неведомой пока развязке, когда раздался громкий стук в дверь.
Оба замерли.
Кто-то потряс ручку двери, явно пытаясь войти в спальню Эбби.
Они были полностью одеты и лежали на застеленной покрывалом кровати. Из динамиков доносился голос Брюса Спрингстина, в задачу которого входило маскировать подозрительные посторонние звуки.
— Эбби? — раздался голос матери. — Зачем ты закрылась, милая?
— Мама, не входи!
— Почему?
— Потому что… я готовлю тебе подарок надень рождения.
— Вот оно что! — рассмеялась Марджи Рейнолдс. — А я-то думаю: куда ты запропастилась? Я уже несколько часов тебя не видела. — В ее голосе послышались лукавые нотки. — Там у тебя, случайно, нет Митча?
— Мама!
— Когда он ушел? Я что-то не слышала.
— Сто лет назад!
— Эбби, ты уверена, что мне нельзя войти? Я могла бы помочь тебе приклеивать бриллианты к золотому колье.
— Помечтай! — хмыкнула Эбби. — С моими-то карманными.
— Ну ладно. — Мама мученически вздохнула. — Раз уж тебе не нужна моя помощь…
Рука Митча скользнула под свитер Эбби, проползла по ребрам, проникла под расстегнутый бюстгальтер и легла на левую грудь, заставив девушку тихонько застонать.
— Что? — откликнулась мама.
Эбби от наслаждения закрыла глаза, потом снова их открыла и заставила себя произнести:
— Мама?
Митч поднял свитер, обнажив грудь, и коснулся ее губами.
— Что, милая?
Эбби показалось, что ее тело превратилось в один вибрирующий нерв с центром в левом соске.
— Папа дома?
Другая рука Митча начала неспешно опускаться вниз, под пояс ее голубых джинсов. Она соскальзывала все ниже и остановилась, лишь достигнув пункта назначения. Не в силах вынести эти мучения, Эбби положила ладони на его руки и прижала их к своему телу.
Митч улыбнулся и замер, выжидая.
— Да, он уже вернулся, — отозвалась из-за двери мама.
Несколько часов назад отец Эбби уехал на вызов. За ужином его не было, и она не слышала, когда его машина подъехала к дому.
— Ты вообще выглядывала в окно? — продолжала мама. — На улице снег, видела?
— Правда?
Эбби обернулась к окну, и Митч сделал то же самое. Они вместе смотрели на густой снег, подсвеченный фонарями на подъездной дорожке.
— Интересно, сколько же его нападает? — снова обернулась в сторону двери Эбби.
— Достаточно для того, чтобы завтра отменили занятия.
— Ура!
Мама снова засмеялась.
— Ты как маленькая. Утром придется сварить тебе горячий шоколад и покатать на санках. Мы ложимся, милая. А ты можешь хоть всю ночь возиться с подарком, если уж тебе это так нужно.
— Спокойной ночи, мама, — рассмеялась в ответ Эбби. — Я тебя люблю!
Произнося последние слова, она смотрела прямо в глаза приятелю.
— Я тоже тебя люблю, — донесся до них удаляющийся голос ее мамы.
Митч одними губами произнес то же самое. Они не шевелились, пока не услышали, как закрылась дверь в спальню родителей. Потом Эбби принялась ерзать, побуждая Митча к действиям.
— Давай разденемся, — предложила она.
Дважды повторять ей не пришлось.
Сколько Эбби и Митч себя помнили, они всегда считали себя женихом и невестой. Им было всего восемь и десять лет, когда они начали украдкой целоваться, а в средних классах научились ласками доводить друг друга до полуобморочного состояния. С годами их поцелуи становились все изощреннее, а при каждом удобном случае они раздевались и ласкали обнаженные тела друг друга. Пальцы Митча много раз бывали внутри Эбби. Ее руки много раз доводили его до разрядки. Но у них еще ни разу не было настоящей близости.