В положенное время она родила мальчика. Назвали его, конечно, Ян. Теперь он считался Яном Младшим, а отец его, то есть муж Вальбурги, звался Ян Недомерок. Среди бауэров такое прозвание обидным не считалось: можно зваться Недомерком и стать исправным хозяином, когда придет твой черед сменить отца.
Если о происхождении этого ребенка и шептались в деревне, до замка эти слухи не доходили. А скорее и не шептались – принимали все как есть. И без того забот по темечко.
Лютгер пару раз видел Вальбургу с младенцем на руках: она ему кланялась, конечно, и оба старших Яна тоже склоняли головы положенным образом, молодой господин есть молодой господин… А младенец – ну, он тоже младенец и есть, кем бы ни был зачат: нечто запеленутое, попискивающее, с красным пятном рожицы. Второго взгляда не стоит.
Потом судьба Лютгера изменилась. Правда, это уже через три года произошло. О семействе Яна Недомерка он что-то специально узнавать не стремился, скорее наоборот, но владение Варен – не графство и даже не баронство, тут поневоле хоть что-то да будешь знать о любом из сколько-нибудь заметных хозяев.
Детей в той семье больше не было, первенец так и остался единственным. Для замковых слуг это оказалось поводом почесать языки – и кто-то обмолвился, что, мол, сын Яна Беспалого вроде как совсем слаб по мужскому делу, и будто это сделалось ясно еще в его подростковые годы, меж деревенскими парнями такое не утаить. Даже странно, отчего Беспалый решил его женить столь рано – но вот, выходит, не прогадал: хоть один внук да растет у него!
Вон оно что…
Конечно, могло не сработать, тогда этим деревенским хитрованам пришлось бы что-нибудь иное выдумывать. Но вот сработало. И не бесполезная девчонка родилась, а кто надо – наследник.
Последний раз Лютгер навещал родовое гнездо уже с орденским плащом на плечах, незадолго до того, как в Святую землю отправиться. В ту пору мальчишка уже в штанах бегал и отцу вовсю по работе помогал. Смышленый он рос и крепкий, но по-прежнему единственный. А муж Вальбурги теперь звался Яном Старшим. Бывает.
С обитателями замка тоже перемены случаются: еще недавно молодым господином звался второй сын старого фон Варена – а вот уж и третий, Лотарь… Причем второй-то жив, просто иную стезю выбрал.
Если раньше Лютгер избегал мимо этого дома проезжать, то сейчас специально выбрал случай. Мальца рассмотрел хорошо. Даже имей он прежде сомнения, утратил бы их: себя в этом возрасте, он, конечно, со стороны не видал, а вот младшего братишку Лотаря, теперь ставшего молодым господином, таким помнил хорошо. Очень похож. И лицо фон Вареново, и движения…
Ни отцу, ни брату так ничего и не рассказал. Мало ли что!
Потом, уже через годы, понял с опозданием, что отец-то, скорее всего, и сам все знал. Причем с самого начала. Не слепец же он и не глупец…
Но тот, кто уходит в Орден, с отцовскими владениями расстается навсегда. С детьми тоже, даже будь они рождены в законном браке. Впрочем, из такого брака в Орден не уходят, точнее, не принимают в Орден женатых. Четвертый пункт присяги.
Так он и не заговорил со своим сыном – ни разу в жизни. И с матерью его слова не сказал. Даже в ту ночь, на ложе соития.
Если Ян Младший жив сейчас – он совсем взрослый парень, молодой мужчина. Мог бы и сам в Орден вступить – пункт первый присяги: «Клянусь, что происхожу из благородного рыцарского рода, а отец мой был рыцарем или имел право быть им». Благородство, кажется, только по отцовской линии обязательным считается. Во всяком случае, нигде четко не сказано иное. А в ночь зачатия сына Лютгер, конечно, рыцарем еще не был, но…
Вот уж безумие. Пункт второй присяги: «Клянусь, что был рожден в законном браке». Только во сне можно о таком забыть!
Тут он и понял, что пребывает во сне. Но еще успел увидеть, как Ян стоит рядом: такого же роста, шириной плеч не хуже, лицом тоже похож. А цветом глаз – в мать.
Без кольчуги и без плаща с орденским знаком. Невозможно. И не надо. Полубратьев без рыцарского статуса принимают по упрощенной присяге, в ней таких пунктов нет – но наверняка Ян, старший и единственный наследник, не жаждет стать орденским полубратом.
Наверное, женат уже законным браком: ведь он теперь куда старше своего отца той поры, как… как тот стал отцом. Поди, и род уже несколько лет как продолжил…
Cвой род.
Ночь после боя чаще всего проводишь прямо под небом, без шатра.
Просыпаться после этого случается по-всякому. Иногда просто будит свет, пробивающийся сквозь смеженные веки, или тепло солнца, что осторожно трогает пальцами обращенное к небу лицо. Порой будит ветер. Это чаще всего скверная побудка: хотя ветер может нести запах полыни, дым костров, вкусный аромат горячей похлебки – но рядом с полем боя обычно властвуют иные запахи.