Ему нужно подумать, нужно ещё время, которое неумолимо заканчивалось, потому что Хастур уже всё пронюхал. Этот демон не мог поверить своим глазам, когда увидел Кроули обожающе смотрящего на ту, которую они ищут всем Адом. Опять этот Кроули. Снова он совершает ошибку. Хастур знал, что нельзя доверять этому змею! И теперь был в этом уверен как никогда. В этот раз этот змей не уползёт! О, Хастур сделает все, чтобы этот демон получил по заслугам.
Чёрные глаза, что вновь светились во тьме. Теперь Селеста узнала их. Жгучий брюнет, что смотрел на неё с вожделением. Бездомный мужчина, которому она протянула пищу и свою доброту. И эти глаза прожигали в её сердце дыру, опустошая. К этим черным очам прибавились зелёные, голубые, карие и ещё много других. Её голос охрип от истошного крика. Множество рук рвали на ней одежду и прикасались везде, куда дотянутся. Всё тело пронзала боль, душа разрывалась от отвращения, унижения и ненависти. Отчаяние накрывало с головой. Она выгибалась, как хорошо натянутый лук, лишь бы уменьшить боль от постоянных толчков и жёстких пальцев. В какой-то момент глаз пронзила невыносимая боль. Жгучая, ноющая и одновременно острая, словно в него воткнули что-то и несколько раз провернули. Сначала по часовой стрелке, потом в обратную сторону. Селеста молила о помощи, кричала только сильнее, но её заглушали, затыкали. Господи, кто-нибудь, помогите ей, высвободите из этого кошмара!
Девушку вырвали из болезненного сновидения грубой хваткой, и ей показалось, что сон продолжается, что её продолжают мучить, стирая всякое трезвое мышление и сводя с ума.
— Селеста! Проснись! — кричал некто, пробиваясь сквозь пелену забытья.
Холодные руки, как у Смерти, крепкая хватка, словно удав сжал её кисти рук.
— Селеста, это сон! — вновь взволнованный голос, который заставил всё же открыть глаза.
Всё лицо было мокрое, а спина покрылась холодным потом. Ошалелый взгляд бегал по комнате в поиске своих палачей, боясь встретиться с этими лицами, множеством лиц. Тело сотрясала крупная дрожь, а сердце рвалось наружу.
Взгляд синего глаза метнулся к человеку перед ней. И, встретившись со змеиными глазами, внутри сразу стало теплее, спокойнее, безопаснее. Она не там, её не хватают за руки и за ноги, не рвут одежду на части, не пронзают внутренности очередным, непонятно каким по счёту, половым органом. Её насиловали, да так жестоко, что в голове не укладывается, откуда в человеке столько жестокости.
— Они… Так много… — Селеста сама не понимала, что хотела сказать. По щекам побежали слёзы, а тихие всхлипывания переросли в громкие рыдания.
Кроули смотрел на побледневшее лицо, и холодел ещё больше от обезумевшего взгляда. Ох, как он виноват. Как виноват! Он бы многим сейчас пожертвовал, чтобы вернуться назад, исправить ошибку, чтобы не видеть этот ужас на лице светлой и нежной Селесты. Чуткой, робкой, беспомощной и такой несчастной Селесты. Мужчина крепко прижал девушку к своей груди, пытаясь успокоить, не дать распространиться истерике, чтобы паника не накрыла её с головой.
Бывшая монахиня вцепилась в ворот рубашки, зарываясь в неё, пытаясь поместиться в этих прохладных объятиях всем телом, огородиться от всего, что её окружает. Вобрать в себя запах дорогого парфюма, алкоголя и горького шоколада. Найти спасение в этих мужских руках. Она так нуждалась в защите, и ей было так страшно как никогда.
Кроули гладил её по волосам, прижимаясь губами к макушке, пытаясь забрать хотя бы часть этого страха, который окутал трепетное сердце.
— Не уходи, прошу, не оставляй меня, — молила его Селеста, крепче прижимаясь к демону, чуть ли не ногами обхватывая крепкий торс.
— Да, — прошептал мужчина в светлые волосы, ощущая запах солнца.
— Ты уверен? Это действительно так? Это серьёзное заявление, Хастур, — Вельзевул стояла около стекла, выходящего на постамент для казни.
— Да, я отчётливо видел, что они были вместе, и как-то не заметил, что эта извилистая сволочь бежала докладывать о нашем эксперименте. Хотя он бы и сам мог её убить, на крайний случай, — Хастур курил свои дешёвые сигареты, собирая у своих ног целое кладбище окурков.
— Надо выкуривать его, вернуть эту дамочку, — зажужжала Вельзевул, ощущая крайнюю степень раздражения.
— У меня есть идея, Вельзевул, — хищно улыбнулся Хастур. Он делал это редко, но метко, отчего оскал выглядит особенно мерзко.
Комментарий к Глава 8: Свет в темной душе И так, постепенно мы приближаемся к развороту событий в полной мере ^^ В этот раз я пыталась показать, насколько Кроули тоскует по небесам, а Селеста оказалось самим их воплощением.
Грета24 (бета(соавтор(бета(пофиг, пусть будет бета))): мне уже уже страшно за Кроули. Я, конечно, догадываюсь, но страшно… Будто затишье перед бурей, как думаете?
====== Глава 9: Неужели можно простить всех? ======
Когда умру, не буду в небе,
Не будет крыльев у меня.
За все грехи свои отвечу.
За то, что предал я тебя.
Бог не простит меня за это,
Мою судьбу решит другой.
Меня отправят в преисподнюю,
Я стану Дьяволу слугой.
А ты, узнав о моей смерти,
Захочешь встретиться со мной.
Но ты невинна, не увижу
Тебя, не прикоснусь рукой.
Тебе же Бог подарит крылья,
Ты будешь светом, а я тьмой.
Но будет память в чёрном сердце,
Как под Луной гулял с тобой.
И будет в белом сердце память,
Как в светлый день бродили мы.
Жаль только то, что не увижу,
Какой прекрасный ангел ты…
(Неизвестный автор)
Попробуем посчитать и вычислить некоторый момент истории. Земля создана четыре тысячи четыре года назад, двадцать первого октября до рождения Иисуса Христа, это понятно, начало всех начал. Демон Кроули принёс ребёнка Великого Зверя Сатаны приблизительно шесть тысяч лет спустя, тогда и начались беспорядки в Аду и Рае. Для победы в войне обеим сторонам нужно как можно больше душ для энергии и сил. Отметка благих и злых намерений на планете достигла максимума. Иисус Христос родился в четыре года до нашей эры. Способом сложения и вычислений можно предположить, что замена детей произошла двадцать первого октября двухтысячного года, а сам Апокалипсис НЕ произошёл спустя одиннадцать лет, следовательно, когда Кроули и Азирафаэль выдохнули спокойно и могли провести вечер в ресторане «Риц», Селесте на тот момент исполнилось бы двадцать пять.
Ангел по-прежнему занимался своими любимыми книгами, иногда посещал суши-ресторан и с упоением потреблял роллы Филадельфия. Вечера коротал за чашечкой какао. Как и раньше, он наслаждался своей жизнью. Иногда с тёплой ностальгией вспоминал милую девушку, старательно вытирающую пыль на полках его магазина. Азирафаэль предполагал, что монахиня могла вернуться в родные комнаты храма — совершать множество хороших дел. Верил, что она, наконец, вновь обрела дом. Там её место, так положено. Несколько раз рука Азирафаэля бралась за трубку телефона, чтобы связаться с другом — он скучал по их разговорам и приятным вечерам в ресторане. Но что-то постоянно останавливало. Он говорил себе: «Не время». Появлялись новые дела, заботы и увлечения, и встреча с Кроули откладывалась.
— Стоит навестить дорогих друзей, — вслух сказал ангел, подкидывая хлеб жирной утке, копошащейся в пруду парка.
Несколько раз Азирафаэль покрутился около зеркала, разглядывая свой внешний вид. Хотелось предстать перед подругой в хорошей форме и приятном виде. Отметив, что костюм сидит замечательно, он вышел из магазина, повернув табличку на «Закрыто» и заперев дверь на ключ. Его путь лежал в Церковь Святой Елены.
Тем временем в Раю Михаил уже спешила к Гавриилу доложить о том, что заметила в бумагах о переписи. После всех событий небесная канцелярия занялась своими обычными делами: повоевать же не дали, значит, рутина вернулась. Начав перепись душ, Михаил не досчиталась одной, поначалу посчитав всё ошибкой. Провела несколько дней, перепроверяя списки, всё равно приходя к одному и тому же выводу. Одна душа, которая должна была поступить несколько месяцев назад, не переступила Райские врата, и это странно. Раньше такого не было.