Первые аккорды разнеслись по серым помещениям, отражаясь и возвышаясь от стен вверх, заполняя собой всё вокруг. Музыка громкими звуками фортепьяно заглушала толпу демонов, постоянно что-то обсуждающих, шебуршащихся и топчущихся в бесконечных грязных коридорах. Фредди Меркьюри запел, заставляя всех в Аду крутить головами, пытаясь понять: откуда идёт звук, словно он был повсюду.
Это и есть реальная жизнь?
Может это просто фантазия?
Пойман, как под завалом,
От реальности не убежать.
Открой глаза, взгляни на небо и увидь.
Кроули включил громкость на полную мощность, в голос подпевая любимому певцу, который определённо сейчас тоже должен был слышать свою запись в адских закутках.
Я простой, бедный парень, в жалости не нуждаюсь.
Я просто пришёл и просто уйду. Чуть выше, чуть ниже.
И куда дует ветер, мне нет до этого дела.
Селеста подняла голову, не веря ушам. Не понимая совершенно, что происходит, словно она не здесь и не в этом времени. Звуки клавиш и барабанов, переливчатый голос доходили до самого сердца. Девушка прижала руку к груди, чувствуя, как странное тепло разносится по венам.
Мама, я только что убил человека.
Приставил дуло к его голове, нажал на курок и вот он мёртв.
Рядом с дверью оказывается молодой паренёк. Совсем юноша. Он громко постучал в дверь и попытался перекричать голос великого певца, заткнув одно ухо указательным пальцем.
— Хэй! Да! Ты! Подойди! — демонёнок протянул какую-то ткань в окошко.
Селеста медленно встала с пола и подошла к двери, продолжая впитывать звуки музыки, которые разносились по всему Аду.
Мама, жизнь только началась,
Но я оступился и жизнь теперь насмарку.
Её рука взяла из рук демона лоскут и сразу же узнала его. Это ЕГО галстук. Запах дорогого парфюма, виски и тёмного шоколада. Она поднесла элемент одежды к лицу и припала к нему носом, наполняя лёгкие ЕГО запахом.
Мама, о, я не хотел, чтобы ты плакала.
Если же завтра в это же время меня не будет —
Продолжай, продолжай жить, как будто ничего не важно.
— Кхм. Он просил передать: «Сделай это, крошка! Живи!», — по-солдатски выпалил демонёнок и с чувством выполненного долга убежал во тьму серых тусклых коридоров.
Селеста опустилась на пол и заплакала навзрыд под звуки музыки Фредди, вдыхая любимый аромат. Отпустив всё. Всё это неважно! Она сделала верный выбор и закричала в голос, прощаясь с ним навсегда.
«О, моя любовь! Я люблю тебя, остальное неважно!»
У Кроули все же отобрали магнитофон. Он шипел, царапался, ругался матом, но отстоять музыкальную систему не удалось.
В комнату вошла Вельзевул, гордо расправив плечи, и на манер офицера сложила руки за спиной. Энтони не сопротивлялся, но и тащить себя не дал бы ни за что. С гордо поднятой головой, он прошёл мимо зевак по направлению к залу, где свершиться то, что должно. Он решил, что примет это с гордостью, считая искуплением.
Народ уже собрался. Жалкое демоньё, пришедшее насладиться чужой болью и страхом. Как всегда, в своём репертуаре. Кроули ухмыльнулся, когда увидел старый добрый способ казни для демонов.
Святая вода. Ну да. Тупые псы, не способные придумать что-нибудь оригинальное. Прелесть. Но вот с другой стороны, горела, возвышая языки пламени к потолку, огненная воронка. Страх перед смертью, чтобы влюблённая девица убила любимого. Какой трагичный и коварный исход. Конечно, она его утопит в святой воде. Никому из нормальных существ не захочется лезть в адское пламя. Даже ей.
Селеста стояла в противоположном углу, словно они находились на ринге. Даже сейчас, окружённая всем этим смрадом, она прекрасна в глазах Кроули. Хрупкая, наивная, чистая. Став демоном, она превзойдёт его, это точно. Ей будут верить, она станет настоящим волком в овечьей шкуре. На её шее его галстук — трофей. Может быть, он бы сделал также.
Кроули встал между воронкой адского пламени и бочкой со святой водой, улыбаясь. Посмотрел, как Селеста медленно приближается к нему, вскоре остановившись так близко, что демон почувствовал любимый цветочный аромат её кожи. Даже возбудился. Как не вовремя.
Селеста подняла взгляд на него, и Кроули подумал, что увидит там одно лишь презрение.
Но его не было.
Селеста улыбнулась ему так же, как в тот первый раз, когда он отплясывал чуть ли не лезгинку на святой земле Церкви Святой Елены. Когда она считала, что он болен. А он заболел. Ею. Милая маленькая пташка, пытающаяся помочь всем и каждому. Не побоится поцеловать смертельно больного, для утешения, в лоб. Ночь не спать, чтобы успокоить малыша, даже чужого. На мгновение демон подумал, что она могла быть просто великолепной матерью. Может быть, когда она станет демоницей, породит одного-другого чертёнка. Она великолепна.
Плевать, что вместо её глаза дыра, слава всему, чему только можно, не кровоточащая.
Бывшая монахиня ласково улыбнулась, а в глазу разлился океан любви. Но почему?! Она должна его ненавидеть. Она должна сейчас схватить его за ворот пиджака и со всей яростью попытаться засунуть его голову в бочку с ядом, пока барахтаться не перестанет, пока кости не растворятся. Но Селеста молча погладила его щеку. Его брови изогнулись, и он протянул руки к ней, опустил ладони на талию, запоминая любимые изгибы. И когда он крепко её обнял, наслаждаясь теплом, Селеста резко сделала шаг назад, и они вдвоём оказались в огненной воронке.
Кроули отстранился и удивлённо посмотрел на Селесту. Секунда, чтобы понять происходящее. Секунда, чтобы начать реагировать, но Селеста крепко, из последних сил вцепилась в его одежду, сжимая зубы, чтобы не начать кричать.
Адский огонь — это вам даже не пламя инквизиции. Он медленно заползал под кожу, разъедал кровь, обугливал конечности, сантиметр за сантиметром. Волосы сгорали, конечно, первыми. Волдыри покрывали кожу, она скукоживалась и чернела. А тело горело от мышц до костей до тех пор, пока даже праха не оставалось.
Кроули хочел вытащить Селесту из этого пламени, но она не дала, удерживая его.
Со стороны казалась, что это хрупкая девушка пытается вырваться, а Кроули её удерживает. Неважно, чья казнь. Так и было задумано. Или он, или она. И для всех сейчас горит душа, что оказалась слабее. Адский огонь демону не страшен, а вот она умирает.
— Нет. Нет. Нет. Остановись! Хватит! Селеста, не умирай! Только не ты, прошу! — быстро прошептал Кроули, не оставляя попыток вытащить её из этого пламени.
Селеста улыбнулась ему и притянула ещё ближе, обнимая уже чернеющими руками. Теперь не было смысла её вытаскивать. Огонь забрался под кожу, процесс пошёл. Даже если она окажется вне зоны, то она погорит, но уже медленней, страдая только сильнее. Она испытывала настолько сильную боль, что не могла ему ответить, сдерживаясь, чтобы не закричать. Её давно колотило и трясло. Кроули припал губами к макушке, на которой уже выгорели дотла волосы, зажмурившись так сильно, что перед глазами появились белые точки.
— К… Кро… Кроули, — кряхтя, кашляя и шипя, буквально захлёбываясь в страшных муках, выдохнула Селеста.
Он тут же посмотрел в любимое лицо, покрытое местами чёрной коркой. Селеста вымученно улыбнулась, делая глубокий вдох и наполняя лёгкие огневом.
— Прощаю, — выдохнула она и запрокинула голову, в невозможности больше сдерживаться, истошно крича от боли.
Кроули не отпускал её из объятий, глаза наполнились слезами от вида перед ним. От мучений, которые приходилось испытывать на себе его любимой. Он чувствовал, как плавится кожа, как его любимая горит в руках, рассыпаясь пеплом. Она кричала, не переставая, сильно извиваясь, подобно змее. Он не знал, чем ей помочь, кроме как крепко держать, заглушая вопль на своей груди. Селеста замолчала, когда догорели её мышцы, огонь дошёл до костей. Энтони пытался удержать её скелет, но и он рассыпался в его руках. Ничего больше не осталось от Селесты Хилл. Монахини Святой Церкви Мученицы Елены.
Огонь потух, оставляя стоящего на коленях демона, невидящим взглядом рассматривающего руки, в которых остался только его чёртов галстук. Её забрали. Огонь вновь забрал дорогого ему человека. Его любимую девочку. Светлое солнце в его мраке.