В этот день Кроули простили его ошибки — он искупил их публичной казнью. Он доказал, что верен Аду и Сатане, потому что собственноручно уничтожил душу. И всем плевать, и никто не узнает, что в этот день его сердце сгорело вместе со светлой Селестой.
Мир не стоял на месте, люди продолжали творить добрые дела или грешить. Демоны вмешивались в мысли. Ангелы помогали найти верный путь. Словно одной маленькой монашки не существовало.
Кроули заперся от всего мира. Он больше не видел смысла ввязываться в грехи смертных. Делать хоть что-то в ближайшие лет двести. Даже Азирафаэль не мог вытащить своего друга из личного кошмара. Ангел ни разу не видел, чтобы его друг так сильно кричал, уперевшись в его мягкое плечо в белом пиджаке. Энтони винил себя, корил, просил прощения. Азирафаэлю оставалось только похлопывать по вздрагивающим плечам. Кроули видел в каждой блондинке ЕЁ. Синие глаза для него стали будто красной тряпка для быка. Он приходил к одноглазым шлюхам. Вылавливал всех блондинок в клубах. Любая синеглазка с губами-бантиком оказывались в его объятиях. Ему было стыдно и больно. Он хотел заполнить пустоту, но всё тщетно. Все эти толпы девиц — фальшивки. Все нежные взгляды — пошлые и развращённые. Кроули трахал сильно, жёстко, даже жестоко, выливая на девушек обиду и злобу, но ничего не помогало. Ни одна не была такой, как его светлая Селеста.
А потом демона словно перезагрузили. Кроули стало настолько плевать, что если бы к нему постучали и сказали, что на дворе Апокалипсис, то он бы просто закрыл перед гонцом дверь.
Ангел часто приходил к другу, стараясь утешить, поджимая губы. Ему самому было больно потерять Селесту, которая за такой короткий срок стала ему подругой. Но херувим, несмотря на ужасную мысль, считал, что она поступила верно. Он видел, как ей тяжело даются грехи, и она принесла себя в жертву ради Кроули. Она бы не смогла его убить и понимала, что если просто откажется, репутация демона канет в небытие до такой степени, что он может стать изгнанником. А это хуже низших демонов. И она простила Кроули лишь потому что любила всем сердцем. Такая чистая душа, она не способна на тьму, как бы влюблённые существа не старались доказать обратное.
Азирафаэль был ей благодарен.
Но не Кроули. Вина тяжёлым грузом повисла на его плечах, опуская их к земле. Если демон пил раньше хуже заправского алкоголика, то теперь спиртное у него выставлялось на завтрак, обед и ужин, и после выпитого он не успевал трезветь.
Постепенно состояние улучшилось. Иногда полное безразличие превращалось в тупую боль где-то под затылком. Приходилось заваливать себя работой, чтобы не останавливаться и не смотреть блондинкам вслед, не чувствуя пустоту в груди.
Ангел продолжал поддерживать друга. Они ходили в любимый ресторан, часто посещали парк. Легенда о том, что демон дружит с ангелом по причине втереться в доверие сработала, и никто вопросов не задавал. Жизнь налаживалась.
Правда, когда Кроули наткнулся в кафе на банановые кексы, не задумываясь купил огромную коробку и объедался ими в одиночестве. Он ненавидел сладкое, но ел их и давился.
— Кроули, приезжай ко мне в магазин. Кое-что интересное достал! — весело произнёс ангел.
Демон закатил глаза, откинувшись на спинку стула.
— Азирафаэль, если это очередная новая книга супер-охренеть-какого-интересного-автора, то я пас. Хотя если это порнография в Виар, я согласен, — Энтони почесал шевелюру, скидывая ноги на пол.
— Это не книга, и порнографию я не храню, — обиделся ангел.
— Ладно, я приеду, только не дуй губки, как девочка, — не удержался от колкости Энтони и нажал на отбой.
Кроули ехал по знакомым улицам, свободно руля одной рукой. Это уже двадцатое лето после всех тех событий. Двадцатое лето, когда он сдерживал пустоту внутри. А мир продолжал жить. Остановившись около знакомого здания, захлопнул дверь любимой Бентли и зашёл в магазин. Азирафаэль высунулся из задней комнаты, широко улыбаясь.
— Ну и где твоя супер-пупер-крутая штука? — скептически изогнул бровь Кроули, отбрасывая с лица отросшие пряди волос.
— Мы уже заждались тебя, — весело хлопнул в ладоши Азирафаэль.
— Так. Кто мы? Ты же знаешь, я терпеть не могу сюрпризы, ангел, — недовольно зашипел демон, пока его толкали в спину к маленькому помещению.
Друзья остановились на входе. В комнате было пусто.
— И что? Сейчас выпрыгнет целая кипа людей и крикнут: «Сюрпри-и-из!»? — продолжил язвить Энтони.
Азирафаэль хитро улыбнулся и отошёл в сторону.
— Присмотрись, Кроули, — шептал херувим, уже начиная отходить к выходу.
— Да ку… — Кроули оглянулся, но взгляд вдруг наткнулся на слабое эфемерное свечение, стоящее прямо перед ним. Он застыл камнем, не веря своим глазам.
— Азирафаэль, ты уверен, что он меня видит? — прошептал тихий звонкий голосок.
Ангел кивнул, и Селеста посмотрела на того, кто стоял перед ней. Она сначала скромно опустила взгляд, но потом снова подняла его и посмотрела, стеснительно улыбаясь.
— Привет, — она помахала одной рукой.
Перед Кроули стояла женская фигура, почти невидимая, полупрозрачная, расплывчатая. Но он узнал бы её из миллиона. Оба синих, уже небесного цвета, глаза на месте, такие чистые, как кристальные топазы. Волосы некогда светло-жёлтой блондинки с каре стали длиннее, до плеч, побелели. На Селесте было белое платье по щиколотку. Дайте ей кто-нибудь в руки Иисуса, и явит лик самая настоящая Святая Богородица!
Кроули подошёл ближе, протянув к ней руку, но дотронуться не смог.
— Я… Эм… Наверное, многое стоит объяснить, да? — смущённо опустила взгляд в пол Селеста.
Двадцать лет он считал, что лично сжёг её в Адском пламени. Двадцать лет его пожирала пустота и отчаяние. Грёбаных двадцать лет он думал, что она мертва! А вы посмотрите, стоит улыбается!
Энтони отошёл на шаг и нахмурил брови.
— Да уж, стоило бы. Я думал, ты умерла! Селеста, двадцать чёртовых лет я считал тебя сгоревшей! Ты должна была меня просто утопить в той святой воде! Какого чёрта происходит?! — демон не выдержал напряжения, поэтому закричал, чуть ли не брызжа слюной.
А Селеста стояла молча и ждала, когда шок оставит его. Потребовалось несколько минут и пара разбитых ваз, один стул и около десяти книг, которые полетели в стену, и разлетелись на страницы. Кроули орал как ненормальный, что-то вроде: «Ты думаешь, что можешь вот так, блять, просто воскреснуть и всё?!» или «В ангелы заделалась?! Значит, я уже недостоин, чтобы ты мне об этом сообщила?!», а ещё «Я тебя так отрахаю, что больше ходить не сможешь! Чтобы вообще никуда деться не могла!» Ну, и под конец «Двадцать лет я страдал без тебя!».
Только когда гнев спал, Селеста подошла к демону, и нежно обняла взъерошенного, словно дворового кота, обхватив руками его талию, стараясь не пройти через тело мужчины. Ведь она-то неосязаема.
— Бог говорил со мной. Он направил меня к вратам Рая. Я искупила свои грехи, Кроули. И он просит у тебя прощения, но забрать на небеса не может. Свет не может существовать без тени. День без ночи. Солнце без Луны, — Селеста погладила любимое лицо. — Я больше не оставлю тебя, любовь моя. Только дай мне время. Я двадцать лет была послушной, и ангелы разрешили мне спуститься, посмотреть на Землю, только под присмотром Азирафаэля. Я буду стараться. Ещё немного, подожди ещё немного, и у меня будет тело. Да, нам будет тяжело, но когда нам что-то легко давалось? — всё это время небесные глаза смотрели на демона с такой душу разрывающей нежностью, что невозможно было не улыбнуться.
— И сколько тебя ждать? — Кроули изогнул одну бровь.
Селеста свела брови, напрягая память, стараясь подсчитать всё.
— Примерно ещё лет тринадцать, если мы справимся со всеми документами достаточно быстро, — прокашлявшись, Азирафаэль всё-таки вклинился в разговор.
— Ты же подождёшь? — сделав щенячьи глазки, спросила ангел.
— Но ни годом позже, а то монашек много, может быть, да понравится ещё кто-нибудь, — Кроули отвёл взгляд к потолку.
Через секунду мужчина почувствовал на губах приятное тепло, почти неощутимое, слабое. Это Селеста оставила прощальный поцелуй.