Охваченная паникой, я посмотрела на своих родителей. Они были такими же. Лежали на больничных койках, подсоединённые к аппаратам, в гипсе и бинтах, их сломанные и искалеченные конечности поддерживались блоками. Их глаза и рты тоже были выцарапаны. Я не могла разглядеть их лиц.
— Что… — выдохнула я, — что это?
Доктор продолжал говорить, продолжал бормотать. Затем он покачал головой и вышел из палаты, оставив меня наедине с собой. Я повернулась к родителям.
— Мама… — рискнула я. — Папа… вы меня слышите?
— Ты же знаешь, что они не могут слышать, — раздался голос. — Они в коме. То, что с ними произошло, действительно трагично. Просто несчастный случай.
— Заткнись!
— Я не говорю тебе ничего, чего бы ты ещё не знала.
— Я думала, ты должна была сказать мне правду!
— Будет гораздо лучше, если ты сама во всём разберёшься, тебе не кажется?
— Хватит играть со мной в игры! Меня тошнит от всего этого.
— Ах, но ты так близко, Кара. Всё, что тебе нужно делать — это продолжать поиски… ты помнишь это место, ты помнишь, что случилось с ними, с твоими родителями. Они мчались домой, чтобы успеть на твой выпускной. Они были так близко, но буря… Она налетела на них, как хищная птица, и унесла мир из-под ног их машины.
Я покачала головой.
— Этого не должно было случиться. Этой бури не предвиделось.
— Ты усомнилась в этом на мгновение, но в своём горе ты больше никогда не задавалась этим вопросом, не так ли?
— С чего бы мне это делать?
— Действительно, с чего бы. Правду трудно найти, Кара, а когда она найдена, она может быть неприятной, дискомфортной… даже болезненной.
— Ты хочешь сказать, что шторм был… чем-то другим?
— Не чем-то другим. Кем-то другим. Кем-то, кому было выгодно, если бы твои… родители… безвременно скончались.
— Кем-то? Кто это был?!
— Ну же, ну же. По одной правде за раз, малышка. В твоей жизни есть много вещей, которые были ложью, скармливаемой тебе силами, которые желают лишить тебя того, что принадлежит тебе по праву рождения. Я здесь, чтобы помочь тебе освободиться от этих оков, если только ты откроешь глаза и увидишь.
— Что увижу? Что мои родители… что мои родители, тот мужчина и та женщина, которые… которые вырастили меня, которые научили меня говорить, играли со мной и заботились обо мне… ты хочешь, чтобы я увидела, чтобы они были убиты?
— Я хочу, чтобы ты поняла, что они не были твоими родителями, Кара.
Я покачала головой.
— Нет… нет, я тебе не верю.
— Ты знаешь, что это правда! Ты встречала обитателей Аркадии, ты видела, во что превращаются некоторые из них, когда касаются воды!
Я заткнула уши и закрыла глаза.
— Заткнись.
— Ты не дитя Земли, Кара Шоу, — сказала она, и её голос звучал прямо в моём мозгу. — Эти люди, лежащие на этих кроватях, — не твои родители, и единственная персона, которой ты доверяешь больше всего на свете, лгала тебе очень, очень долгое время.
Я снова открыла глаза.
— Что?
Я больше не была в больнице. Я была одна, лежала на чём-то мягком, укрытая одеялами. Я часто-часто моргала, пытаясь дать глазам привыкнуть к полумраку комнаты, в которой находилась. Я не слышала шума воды, и воздух не был насыщен солёным запахом моря, так что это плюс, но я всё ещё не понимала, где, чёрт возьми, я нахожусь.
Оглядев комнату, я увидела расставленные тут и там свечи. Золотые канделябры горели на гладких мраморных стенах песочного цвета. Полы были сделаны из того же тонко обработанного мрамора, который отражал даже мягко мерцающий свет свечей. В комнате стоял высокий золотой туалетный столик, на котором разместилось зеркало в золотой раме. У меня был приличных размеров золотой столик, и я сидела на большой кровати с балдахином, застеленной тёмно-синим одеялом с гербом.
Взглянув на него, я поняла, что это щит с тремя мечами за ним и силуэтом русалки спереди; русалка, держащая трезубец, победоносно возвышалась под палящим летним солнцем.
— О, чёрт возьми, — пробормотала я себе под нос.
Какой-то шум напугал меня; звук, похожий на лязг металла о металл. Драка на мечах? Я не могла сказать точно. Повернув голову в сторону, я прошептала:
— Бабблз? — её не оказалось там, в моих волосах, где она всегда была. Я попыталась позвать её снова, на этот раз чуть громче, но, насколько я могла судить, её в комнате не было.