‒ Глеб, откуда ты знал, что мне нужно отключиться от цепей управления челнока? В противном случае возник бы глобальный сбой всех моих систем.
Он пожал плечами. В бронированной оболочке это движение было незаметно.
‒ Сам не знаю. Интуиция.
‒ Что понимается под человеческой интуицией? ‒ порой Клео была дотошна и любознательна до зубной боли.
Галанин замялся, не зная что сказать. Как объяснить боевой кибернетической системе градацию и смысл человеческих чувств? Люди и то не всегда способны разобраться в них.
‒ Предчувствие, ‒ наконец, выдал он.
‒ Принимать решение на основе немотивированных чувств? Глеб, это слишком опрометчиво.
Он усмехнулся.
‒ Но ведь сработало.
‒ Сработало. И я пытаюсь найти логические связи твоего поступка.
‒ Не стоит. Люди по определению алогичные существа. В этом-то и есть наша сила.
‒ Можешь пояснить подробнее? ‒диалог с «Клеопатрой» вдруг стал раздражать.
‒ Не совсем тот момент сейчас, Клео
‒ Хорошо, Глеб.
Мучительное ожидание неизвестно чего незаметно погрузило сознание сон. Глеб откинулся на спинку кресла пилот-ложемента, не сопротивляясь накатившей дреме.
Уже знакомое тянущее чувство, возникшее в мозгу, заставило вздрогнуть. Галанин тряхнул головой, разгоняя сонную одурь.
‒ Клео?
‒ Фиксирую нарастающее движение.
‒ Всплытие?
‒ Именно.
Странное чувство в сознании нарастало, вызывая приступ тошноты. Глеб сглотнул тугой ком, подкативший к горлу, не сводя взгляда с узких прорезей смотровых триплексов. Все та же чернильная мгла заволакивала пространство.
Челнок ощутимо тряхнуло, затем еще раз. Иссиня-черный мрак за бортом прорезали белесые росчерки доплеровских полос ‒ звезды, искаженные переходом в трёхмерный космос. Мгновение ‒ и они превратились в льдистые серебряные искорки. Космический корабль всплыл из подпространства вместе с несколькими каменными глыбами, захваченными при погружении.
Челнок закрутило в неконтролируемом вращении, крупный камень ударил в бронированный бок корабля.
Соединившись с системой управления корабля через шунт бронескафандра, Галанин крикнул:
‒ Клео, бери управление на себя!
Боевая кибернетическая система среагировала мгновенно, просчитав в течение пары секунд необходимые угловые поправки. Полыхнули огнем носовые дюзы, гася инерцию движения. Двигатели сработали еще несколько раз, пока вращение не остановилось полностью.
‒ Выбрались, ‒ выдохнул Глеб скорее для самого себя.
‒ Провожу позиционирование по таблицам звездных величин, ‒ доложила «Клеопатра».
На приборной панели пестрели сигналы холодной перезагрузки. Системы челнока проводили тесты самопроверки и восстанавливались после непредвиденного сбоя.
Взгляд Глеба сам собой зацепился за узкое табло атомного хронометра.
Сначала он просто не мог поверить в то, что видит. Отстегнув страховочные ремни, он клацнул замками гермошлема, откинув забрало. Наклонившись, Галанин впился ледяным взглядом в светящуюся строчку цифр.
Дата реального времени.
Этого просто не могло быть... Но светящиеся красным цифры упрямо свидетельствовали об обратном.
Глава 39
‒ Сто двадцать восемь лет?! ‒ Глеб заорал в полный голос.
Он просто не хотел в это верить.
‒ Прошло сто двадцать восемь лет? ‒ голос сорвался на хрип. В нем сквозила полная безнадега. ‒ Клео, проверь исправность хронометра!
Сознание металось, ища любую лазейку из невообразимой и пугающей ситуации. Кем он теперь будет на Земле, по прошествии такой бездны времени? Анахронизмом, пережитком давно ушедших времен, на который будут показывать пальцем с удивлением и усмешкой? И какой теперь стала Земля? Для технократического общества, со стремительным ростом кибертехнологий, столетие ‒ огромный промежуток времени.
‒ Хронометр исправен.
‒ Ты... хочешь сказать, что мы отмахали больше века за полчаса? ‒ слова Клео убили последнюю надежду.
‒ Нельзя утверждать наверняка, но вероятность есть. Временной парадокс Эйнштейна.
Галанин не нашелся что ответить. В душе стыла пустота.
‒ Ты произвела позиционирование? ‒ наконец, выдавил он из себя после минуты тягостного молчания.
‒ Да. Позиционирование проведено по таблицам звездных величин и векторам гравитационных сил, воздействующих на корабль. Всплытие из подпространства произошло вблизи орбиты Марса. Точные данные на экране.
Глеб бросил взгляд на ровные строчки цифр. Сознание, шокированное временным скачком, воспринимало окружающее с трудом.
‒ Оптимально выйти в точку Лагранжа, где можно скорректировать маршрут с учетом раскладки гравитационных сил. Это даст дополнительное ускорение кораблю и поможет сэкономить время. Мы не можем запустить маршевые двигатели на полную мощность из-за имеющихся повреждений, ‒ Клео, как всегда, была безэмоциональна.
Для боевого кибернетического интеллекта не существовало никаких временных скачков или парадоксов. Время для него не имело значения в принципе.
Экран выдал новую порцию информации. Глеб лишь качнул головой, окружающая реальность вдруг стала противной до тошноты. Тяжелой невидимой плитой навалилась усталость. Захотелось освободиться от бронированной оболочки, лечь, закрыть глаза и не думать ни о чем.
‒ Действуй, ‒ Глеб потер ладонью лицо. ‒ Проложи маршрут до орбиты Луны. Контрольные точки на твое усмотрение. Постоянно сканируй радиоэфир на всех частотах, фиксируй все передачи. Я немного отдохну.
‒ Принято.
Глеб выбрался из бронескафандра и покинул рубку управления. Желание побыть одному стало сильным как никогда. Даже Клео, не раз спасавшей ему жизнь, видеть не хотелось.
Бытовой отсек оказался тесным. Двухярусная койка и синтезатор пищи занимали львиную долю места, оставляя свободным пространство в пару шагов.
Глеб коснулся сенсора на синтезаторе. В пластиковый стаканчик упала темная капсула, коротко блеснул лазер, превратив субпродукт в жидкость. Опустившись на койку, Галанин поставил стакан на столик. Пробовать эрзац-кофе вдруг расхотелось.
Вытянувшись на жестком ложе, он закрыл глаза. Сон навалился сразу, словно измученное сознание только и ждало, чтобы нырнуть в темный омут забытья.
Глеб очнулся бодрым и отдохнувшим. Сон лекарство от всех болезней. Древняя мудрость сама собой всплыла в мозгу, и Галанин лишь усмехнулся, поняв, что в очередной раз убедился в этом. Желудок, словно вспомнив про пищу, устроил в животе бурю.
Подогрев в синтезаторе брикет пищевой массы, он быстро сжевал его, запив остывшим кофе. Через минуту Глеб уже был в рубке управления.
Пустой бронескафандр в кресле пилот-ложемента напоминал человекообразный манекен. Лезть в тяжелую оболочку не хотелось. Да и нужды не было.
Устроившись в кресле второго пилота, Глеб бросил беглый взгляд на мерцавшие экраны.
‒ Клео, голосовую связь!
‒ Принято, ‒ боевая киберсистема откликнулась мгновенно.
‒ Сколько прошло времени?
‒ Семь с половиной часов. Сказался постэффект от приема стимуляторов и препаратов метаболического контроля. Как ты себя чувствуешь?
‒ Прекрасно. Лучше чем на кануне, ‒ Глеб действительно чувствовал себя отдохнувшим и проблема временного скачка уже не пугала своей сутью. ‒ Доложи обстановку!
‒ Точку Лагранжа миновали семьдесят восемь минут назад. Произведена корректировка курса с учетом гравитационных поправок. Реактор на сорока восьми процентах мощности, стабилен.