Глеб, прищурясь, не отрывал взгляда от экрана.
Земля была другой. Немного, но другой.
Он видел разницу — совсем не большую, но гигантскую по смыслу.
Чистая синева незамутненной атмосферы радовала глаз. Глеб помнил ее другой, словно присыпанной серым пеплом - технологическим смогом, выбросами миллионов производств. Загаженная атмосфера — неизбежный побочный эффект технократической цивилизации, безудержно рвущейся в развитии к небывалым высотам.
Конечно, с ним боролись. В верхних слоях атмосферы распыляли специальные реагенты, связывающие частички газообразной дряни, после чего она проливалась кислотным дождем. Помогало мало, эффект был почти нулевым.
Но сейчас атмосфера была чистой, словно некто, незримый и могущественный, вымыл планету от скопившейся гадости, отчего она засияла кристально-чистым бриллиантом. А заодно прочистил умы тем, кто загадил собственный дом.
Это могло значить только одно — технократической цивилизации больше не существовало.
В сознании невольно всплыли полузабытые образы, виденные еще в детстве в каком-то музее — древний фырчащий трактор, вспахивающий поле, люди, убирающие созревший урожай...
Галанин невесело усмехнулся краешком губ — действительно, откат в прошлое. В очень далекое прошлое.
Клео, как всегда, была недалека от истины.
Он коснулся сенсора на панели управления, активировав оптические умножители.
Изображение рванулось навстречу.
Несколько сотен лет человеческой экспансии в космос оставили яркий след в околоземном пространстве. Тысячекилометровое поле космического мусора никуда не делось — убрать такое было непосильно никому. Миллионы отработавших свое спутников, космических кораблей и станций вращались вокруг планеты, сформировавшись в результате гравитационного воздействия в гигантское, сильно вытянутое, кольцо.
Как и с загрязнением атмосферы, с этой проблемой тоже пытались бороться. Космический мусор попадал в зону оживленных трасс и стартовые коридоры кораблей, мешал спутникам связи. Огромные орбитальные заводы по переработке отработавшего свое хлама держали сотни кораблей-ассенизаторов, убиравших мусор из опасных участков пространства. Некоторые предприимчивые пилоты даже делали на этом неплохой бизнес — среди обломков порой попадались настоящие раритеты космической техники. За блоки и ступени ракет, построенных еще в конце двадцатого века, эксцентричные коллекционеры платили внушительные суммы!
- Клео, расстояние до планеты?
- Сто семьдесят восемь тысяч километров.
- Радиоэфир?
- Пуст. Широкие полосы помех. Сканирование сильно затрудняет поле космического мусора.
- Ясно, - Глеб задумался на мгновение и продолжил. - Возможен ли выход в район высоких орбит через поле обломков?
- Такое решение нерационально. Предварительный расчет курса произвести будет весьма сложно из-за хаотичного дрейфа обломков. Время на преодоление зоны может составить до нескольких стандартных земных суток. Оптимально пройти выше плоскости эклиптики пояса обломков с последующим выходом в зону высоких орбит планеты.
- Рассчитай курс, необходимые поправки и время в пути.
- Принято. Прошу уточнить данные по выходу в район высоких орбит.
- Экваториальный сектор. Не забывай сканировать частоты.
- Принято. Сканирование идет непрерывно, фильтрация полос частот по максимуму.
На маневрирование ушло двадцать часов. Глеб выбрался из бронескафандра, пообедал в бытовом отсеке. Аппетита не было совершенно, но пустой желудок устраивал бурю и требовал своего. Брикет пищевого концентрата, подогретый в бытовом автомате, вряд ли можно было назвать нормальной едой. Однако, чувствуя приятную тяжесть в животе, Глеб незаметно провалился в сон.
Он проснулся от басовитого гудения. Корпус челнока вибрировал, двигатели работали, выдавая непрерывную реактивную тягу — гравитационный колодец планеты все сильнее захватывал космический корабль.
Протерев лицо влажной салфеткой, Глеб стряхнул остатки сна и вернулся в рубку управления.
- Клео, доклад! - он забрался в бронескафандр, отметив про себя, что без него уже начинает чувствовать себя несколько неуютно.
Панорама Земли занимала почти весь экран. Атмосфера, казалась, клубилась совсем рядом — протяни руку и достанешь.
- Провожу маневр в районе высоких орбит согласно заданных параметров. Выход на первый орбитальный виток через девяносто четыре секунды. Мы над экваториальной зоной планеты, высота орбиты сорок две тысячи километров. Поправка на гравитационное сползание на каждой четвертой минуте движения. Эксцентриситет орбиты — 0,004...
- Достаточно! Что со сканированием?
- Визуально обнаружено четыре геостационарных спутника связи. Не функциональны, на запрос не ответили. Энергетическая сигнатура не читается.
- Ясно...- Глеб покачал головой.- Ума не приложу как такое может быть.
Догадка о гибели цивилизации получала все больше шансов на жизнь.
Глеб внимательно смотрел на панораму планеты. Густая облачность мешала увидеть контуры материков, выпуклости спиралевидных воздушных течений казались ощутимо плотными, похожими на белоснежную вату.
Что там, внизу?
Вопрос не давал покоя до ощутимой физической дрожи.
- Клео, сканирование поверхности в зоне низкой облачности!
Тягостные минуты ожидания.
Галанин знал, что сейчас боевая киберсистема, частично интегрировав в себя цепи управления космическим челноком, ищет прореху в густом слое облаков.
- Результаты сканирования.
На экране открылось оперативное окно системы слежения.
Южная оконечность Африки. Знакомые до боли контуры.
Тьма.
Ни огонька.
Глеб почувствовал, как горький ком подкатывает к горлу; в душе зародилось тоскливое, щемящее чувство полного одиночества.
Глава 42
Куда делись мегагорода — тысячи и миллионы огней?! Сеть магистралей, покрывшая всю планету, движение по которой не прекращалось никогда?!
Ничего не было.
Тьма окутывала материк.
- Поверхность пуста,- голос Клео прозвучал как приговор.
Глеб, не отрываясь, смотрел на мрачную картину запустения.
Для него, волею неведомых обстоятельств, более сотни лет уложились в несколько минут. Для высокоразвитой цивилизации — короткое мгновение. Однако, оно стерло без остатка то, чего человечество добивалось сотни и тысячи лет.
По крайней мере, сейчас так казалось.
В душе стыл холод. Галанин и предположить не мог, насколько чувство глобального одиночества отличается от одиночества людского — оно раздавливало сознание невыносимой, кошмарной сутью. И ощущение того, что ты уже не в силах что-то предпринять и изменить, лишь усиливало убийственное ощущение.
Челнок двигался по рассчитанной траектории. Пухлый шар родной планеты обманчиво казался совсем рядом — казалось, протяни руку и коснешься белоснежной облачной дымки.
Слабая надежда все еще теплилась в сознании, заставляя не отрывать взгляда от обзорного экрана. Но в прорехах облачности, на поверхности, по-прежнему царила тьма — холодная и чужая.
Прямо по курсу бело-голубую шапку атмосферы прорезала тонкая дуга терминатора — границы света и тени. Челнок уходил из темной стороны навстречу Солнцу.
Освещенная сторона планеты невольно притягивала взгляд. Облака на светлой стороне заискрились, напитанные светом невидимого пока еще светила, засияли скрытыми доселе цветами, приняв объем и глубину.
Картина рождения нового дня была завораживающей.